Ночь начиналась чрезвычайно удачно. Наводка оказалась верной и привела шиноби Конохи прямехонько к убежищу преступной банды, а вернее сказать, шайки рэкетиров, которая беззастенчивым образом обирала население. И хорошо так обирала – настолько, что финансов у них хватило, чтобы нанять двоих нукенинов. Нукенины, судя по реестру, были свеженькими, только-только отреклись от Кири, и теперь искали способов зацепиться в мире беззакония и бесчестия. Кирийцы, что с них взять. Хотя вопрос спорный. Какой нукенин откажется от хороших денег.

Под покровом темноты они подобрались к большому крепкому дому, в котором располагалось «бюро» преступников на окраине какой-то крупной деревни. Они без суеты уложили «часовых», игравших в кости у калитки в сад. Тихо проникли внутрь. В одном из внешних помещений «угомонили» пару-тройку членов группировки. Склонившись над одним из них, Ирука еле слышно выдохнул «Боги, помогите мне» и одним глубоким рывком куная перерезал горло, зажав затем рану ладонью, чтобы свист выходящего из трахеи воздуха и бульканье в горле не разбудили остальных. Как будто бы забота.

По сигналу Кенты они проскользнули по коридору, заглядывая во все комнаты, в него выходившие, с визитом любезности. К шестому трупу на своем счету Ируку перестало взволнованно типать. «Я справлюсь», - думал он, отирая со щеки рукавом брызнувшую кровь, щекочущую кожу. Он боялся, что может стать обузой команде, что в последний момент рука дрогнет. Но уроки своего сенсея он запомнил навсегда. «Страшно, жалко, стыдно – это хорошо. Значит, человечного в тебе намного больше, чем могло быть». Вот так говорил сенсей, удерживая какую-то мелкую криминальную сошку за голову и плечи. Кунай в тело входит с неприятным хрустом мяса и сухожилий, но мягко, - узнал тогда четырнадцатилетний Ирука.

Один из поганцев невовремя решил перевернуться на бочок, чтобы послаще было спать, а потому заметил своими мутными сонными глазками какое-то движение в комнате. Заорал – ненадолго. Умница Кента этот вопрос решил оперативно. Но громко. В уцелевшей половине дома поднялся переполох, неразбериха, послышался топот сотни ног! По крайней мере, так показалось Ируке, который принялся быстро минировать мощными печатями коридор по всей его длине, а в ушах его гулко отдавалось стуком сердце.
В узком коридоре вести бой трудно, но одновременно и удобно. Меньше вероятность, что кто-то зайдет со спины, особенно если коридорчик торцевой, тупиковый. В пылу безумной вертячки от одного противника к другому хитай-атэ Ируки сполз на шею, и тот тряхнул головой, когда пот стал заливать ему глаза. Ему перестало хватать воздуха, Кента со стоном схватился за бок. Пора было это заканчивать.

- Вон отсюда! – заорал Умино, вбежал в одну из боковых комнатушек и рыбкой прыгнул в дыру в бумажных седзи. Перекатился и сложил печати. Прогремел взрыв. Это должно было помочь. О, хоть бы это помогло. Не так уж и много оставалось там врагов. Человек… сорок? Боги, до чего огромный этот дом, сколько же погани там дрыхло.
Ирука закашлялся и на четвереньках отполз подальше от пожарища.
- Ребят, вы как? Ребят?.. Кента?

- При всем уважении, Мизуки-сан… - «Мизуки-сан» он произнес сквозь зубы. Терпеть не мог, когда Мизуки обращался к нему с этим суффиксом. Он выдавал свое раздражение и, впрочем ничего нового в этом не было, снобское послание собственного превосходства. Ирука неловко уселся на задницу и рукавом вытер лицо, уляпанное чем-то щекотным. На черном рукаве бадлона, хоть и в зареве пожара, не особенно разглядишь, что было на щеках и на лбу. Предположим, не кровь, а всего лишь пот и какая-нибудь грязища из сада, через который Умино кувырнулся прочь от взрыва.
- Так вот, при всем уважении, кому-то стоило внимательнее читать свиток и слушать инструкции. «В случае нарушения режима тишины минировать дом и подрывать. Успевших спастись из огня устранять поодиночке». Ты должен был быть готов к этому, - процитировал он, не удержавшись от занудного тона, за который его не раз подкалывали сокомандники. И откуда такая привычка странная взялась у еще вчерашнего бесшабашного шутника и… да, пардон, «хулигана».
Ирука повязал сползший хитай-атэ на лбу, крепко затянув узел на затылке. Оглянулся. Метрах в десяти сидел их третий сокомандник и что-то разглядывал в неровных всполохах огня.
- Кента, ты как? Кента? Твою-то… - он быстро переполз к нему.
- Нормально, ничего, сейчас, погодите… - заполошно дыша, отозвался Кента, роясь в поясной сумке в поисках бинтов. Ступня его была вывернута под неестественным углом и, о боги, буквально висела на сухожилиях в области голеностопа. Ирука оттолкнул трясущиеся руки Кенты, споро вытряхнул из поясной сумки содержимое, сунул Кенте в рот таблетку сильного обезболивающего, а затем – резиновый жгут тому же в зубы и принялся крепко прибинтовывать стопу.
- Прыгнул в окно, а сволочь эта тесаком своим… Сволочь… - шипел через жгут раненый.
- Да помолчи ты. Сейчас так примотаю, отойдем немного отсюда, а потом как следует сделаю. Ладно? Эй, ладно? Побудешь тут? А мы проверим, не осталось ли там кого, ага?
Умино немного растерянно глянул на Мизуки.
- Сходим? – упаковал медикаменты обратно в сумку и поднялся на ноги. – Быстренько.
Ирука вытащил кунай и поглядел в сторону весело потрескивающего пожарища, прислушался. Никто, вроде, не орет. То и дело осыпаются какие-то перекрытия, ширмы, внутри что-то. Крыша вот-вот рухнет окончательно, хоть ее и так уже значительно трепануло во время взрыва.
- Любо-дорого смотреть… - пробормотал чунин, поморщившись от нехороших воспоминаний, и двинулся в сторону дома. Нужно же было его не только по периметру обойти, но и внутрь заглянуть, не укрылся ли кто какой-нибудь техникой.
Обойдя дом, Ирука остановился перед задней дверью, вздохнул глубоко и максимально сократил излучение чакры. Как по учебнику: входя туда-то и туда-то, сделай то-то и то-то. От сенсора вряд ли укрыться, но вообще-то должно помочь. Да и лишним не будет, в любом случае. Прикрыв нос и рот воротом бадлона, Умино осторожно ступил между лучащимися и иногда сыплющими искрами створками. Пол бы не обвалился под жаром огня и его собственным весом. Хорошо иметь возможность быстро драпануть, не попав при этом в какую-нибудь дыру. «Фуф», - еле слышно выдохнул Ирука и только собрался сделать еще шаг внутрь, как где-то справа послышался треск, не особенно удививший чунина, но обернувшись на звук, чунин застыл на месте. Из-под завала мебели, а может и не мебели – кто разберет в этих деревянных ошметках, выгребался человек. Мокрый весь до нитки. Блеснул в зареве хитай-атэ с перечеркнутым знаком.
Нукенин. Один из них. А где второй? Нужно драпать немедленно и потише – «Ну или нет», - ехидно треснула доска порога под пяткой Ируки. Тут чунину стало уже все равно – он побежал. Заметил или не заметил? Если не заметил – даже не заорешь товарищам. А если заметил – уже будто бы и все равно. И где Мизуки?
- Мизуки!..

Еще до того, как они с Мизуки подошли к дому, отыскивая подходящее местечко, чтобы пролезть внутрь, сокомандник с важнецким видом поведал свои мысли. Вернее сказать, вид у него наверняка был доверительный, как и всегда. Как умудренный опытом шиноби рассказывает впервые, может быть, пришедшим в бар салагам о своих подвигах. Советы дает практические. Салаги сопят в свои почти нетронутые стаканы с давно опавшей пивной пеной и едва не в рот заглядывают старшему товарищу.

Мизуки всегда таким был. Покровительственный тон, поведение, жесты – ну ведь старше-то он если и был, то совсем на чуточку! Лет в четырнадцать Ирука и правда с замиранием сердца прислушивался к рассказам об интересных (и не очень) миссиях, ловил все, что могло бы пригодиться. В четырнадцать лет любое преимущество в опыте ощущается пропастью без границ. Не только в деле шиноби – действительно, если сверстник уже убил человека (пусть даже случайно, с перепугу или по каким-либо другим обстоятельствам), он в коллективе бестолковых генинов будто гуру, будто волк среди толстолапых щенят мопса. Так вот касается эта истина не только боевых заслуг, но и рассказов о прочих похождениях более пикантного характера, отчего Ирука обычно багровел до самых кончиков ушей, несмотря даже на смуглый оттенок кожи, и пальцы на ногах от стыда и неловкости поджимал.

- Чушь-то какая несусветная, - отреагировал Умино на слова Мизуки, не уточняя, что именно считаешь чушью – намек на намеренно ранний подрыв (но ведь это ложь) или перспективу продвижения по карьерной лестнице. Да, мимо Третьего сразу в Хокаге его возьмут, это как пить дать.
Ирука был морально и физически готов помочь любому из выживших отправиться к праотцам. Бесплатный билет в один конец – разве не заманчивое предложение? Шаг, взмах… Нет, не взмах – только воздух колыхать. Экономного тычка острием поглубже в плоть вполне будет достаточно. Когда холодное оружие погружается в мясо – не больно, просто неудобно и непривычно. Больно, когда оружие выныривает, забирая с собой чуть крови на багряное платье, но это преступникам испытать уже было не дано.

К тому, что в живых останется именно один из мощных нукенинов, о которых говорилось в разнарядке, Ирука был не то чтобы не готов. Он всегда просчитывал варианты и такая вероятность стояла даже не на самой верхней и полузабытой полочке. Тем не менее, от свиста излюбленной звезды Мизуки, оборванного умелой рукой врага, чунину стало не просто не по себе – ему стало жутко. Он знал, он думал, но надеялся на благоприятный исход, ему казалось, что чуть везения – и вся дрянь просто погорит в величественном пламени. Однако все оказалось не настолько радужно. Ирука был везунчиком, пожалуй, вот только не сегодня.
Переведя завороженный взгляд от нукенина, встряхивающегося от щеп и воды, на Мизуки, он увидел на лице друга непередаваемую гамму эмоций. Что-то вроде гаденького хихиканья у Сарутоби Хирузена, иными словами доселе невиданную у умеющего держаться Мизуки.

Теперь нужно было просто драпануть со всех ног.
- Ирука! Пора уходить. С этим нам не справиться!
- Знаю! – как-то беспомощно и протяжно отозвался Ирука, уходя от дома туда, где, как он внезапно осознал,… - Черт. Черт!
...Где Кента вряд ли мог передвигаться в хоть сколько-нибудь подходящем темпе, не говоря уже о том, чтобы эффективно уйти от преследования или хотя бы сбросить хвост.

- Мизуки, пошел, - Умино потрошил уже свою сумку в поисках запасного ремня, жгута, троса – да чего угодно! Обнаружив что-то смутно похожее на жестчайший эластичный бинт, он уселся спиной к Кенте и с его же помощью обвил ленту подмышками раненого через свой торс и плечи, связав за затылком в крепкий узел. В самый крепкий узел, на который хватило секунды времени. – Ну пошел же!
И рванул по низам вместо крон деревьев. Это вряд ли обманет преследователя, но дает преимущество, если бежишь с настолько деликатным грузом. Умино не знал, поступил ли верно. Уйти с раненым – облегчить отход Мизуки, но предоставить ему роль поддержки, просить защиты, прикрытия. Самому сыграть приманку – обезопасить остальных, но подложить Мизуки большую свинью в виде немалой ноши. А еще билось где-то на задворках доступного сознания, что оставить Кенту с третьим чунином, значит совершить ошибку.
Впрочем, Умино не успел эту мысль додумать. Ее быстро вытеснили белый страх и красное желание выжить.

Отредактировано Umino Iruka (Четверг, 24 марта, 2016г. 00:25)

Раненый товарищ за спиной слишком сильно сжимал бедрами талию Ируки, руками изо всех сил держался за торс, лбом крепко прижимался к плечу, но Ирука не жаловался. Ехать на чьей-то спине намного сложнее, чем нестись с кем-то на закорках, если честно. Да и болтать во время бега на максимальной скорости – не самое полезное занятие. И незачем это. Умино казалось, что отвлекись он сейчас хоть чуть, и ритм мгновенно собьется, появятся какие-нибудь ненужные мысли об усталости, к примеру. Думать во время монотонной физической активности попросту вредно, а потому Ирука просто несся вперед на всех парах, поддерживая Кенту под коленями.
Еще джонин-сенсей говорил – в шутку или нет, – что если начинаешь слишком много думать, сходи отработай удары или поупражняйся с боккеном, и все сразу пройдет.
Почти медитация – и перед внутренним взором чунина не возникало образов нукенина, поднявшегося из-под кучки ломаного дерева. Или последних секунд жизни еще одного их товарища, поглоченного пламенем Катона. Все очень просто в ситуации, когда есть четкая цель.

Но вдруг справа появился Мизуки. Вероятно, хотел сообщить что-то важное, но Ирука ожидаемо сбился с ритма и едва не полетел носом вперед, еле выправившись. Однако у товарища появилась мысль. И мысль неплохая. Она Ируке понравилась - за неимением других хоть сколько-нибудь стоящих вариантов кроме бездумного бега вперед и вперед и вперед. В голове сразу защелкали соображения насчет техники, которую можно было бы использовать. Он начал прикидывать, сколько печатей у них оставалось с заминирования логова бандитов.
Но и сомнения не заставили себя ждать, ведь придется потратить непозволительно много времени на установку ловушки, на ее маскировку. А Кента – с ним что делать? Мизуки возьмет его на себя?
Впрочем, товарищ будто почувствовал, что Умино сомневается. Может, по нахмуренным больше прежнего бровям, а может, просто слишком хорошо его знает, но аргументы в пользу этой дерзкой по всем понятиям выходки подобрать смог.
Ирука шумно вдохнул через нос и выдавил, аккуратно снижая темп:
- За кого ты меня принимаешь. Я сделаю.
Остановившись у дерева с по-настоящему исполинским стволом, он обернулся к корням спиной и осторожно ссадил на них Кенту, одновременно ослабляя ремни. На проверку бинтов и другие необходимые вещи времени совсем не было. Они даже не знали, преследует ли их тот нукенин. А вдруг он уже совсем рядом. А вдруг он плюнул на них, да и отправился по своим делам до деревни. А вдруг он прямо сейчас разглядывает их следы, определяя направление их побега.

- Я догоню, но вы не задерживайтесь. Петляй. Найдемся как-нибудь, - забубнил он, копаясь в сумке Кенты в поисках оставшихся взрывных печатей. – А ты держись, скоро выберемся.
Он даже нашел в себе силы подмигнуть раненому, а тот ответил что-то матерным словом.
- Ну, пока, - кивнул он Мизуки, отерев тыльной стороной ладони пот со лба и поправив протектор.
Кивнул и сорвался в обратную сторону – там подлесок немногим гуще, но все же удобнее. Там можно было бы расположить квадрат* и хотя бы попытаться задержать беглого шиноби. О том, что противник абсолютно точно рангом выше чунина, он старался не думать. Мысли о, может быть, полном провале он из головы тоже гнал. Смерть в мире шиноби – не происшествие, а объективная реальность, а он в случае чего станет лишь одним из тысяч погибших на миссиях. Ну что за оптимистичный настрой для такой безысходной ситуации.

Несмотря на то, что в темноте устанавливать ловушку – работа трудная, темнота же играет на руку, так как на маскировку усилий можно потратить все-таки меньше. На этом дереве печать будет спрятана под ветвью, на этом – окажется в широком дупле. Осталось только выждать противника. Ирука не стал вспрыгивать на деревья и прятаться в кроне, а остался на земле, усевшись и привалившись спиной к стволу неподалеку от ловушки – сжал в руке кунай, вытянул вперед одну ногу и принялся пристально вглядываться в темень между деревьями. Может быть, нукенин подумает, будто коноховец ранен и его бросили.