Ещё грязь не смыта с кожи
Только страха больше нет
Потому затих прохожий
Удивленно смотрит вслед ©

Кай…
И у нее были весомые причины для этого. Два пальца в привычном жесте прижатые к губам как финал печати, и глубокий вздох для успокоения черной мути гнева поднявшейся с глубины души чтобы затмить все сознание. Ноль эмоций. Похоже, кто-то сильно ударился головой при падении, раз после таких мер, иллюзия не рассеялась.
- Ты еще поблагодари его, - злобно шипит она в сторону Какаши, и отворачивается от напарника, настолько резко, что темнеет в глазах, а с одежды разлетается в стороны разноцветная пыль опавшей фрески. Мелодия едва заметно меняется, словно задает вопрос, и Анко кивает в ответ – вполне вероятно… Но, черт возьми, о чем думает Хатаке, если решил пообщаться с тем, кто совсем недавно так своевольно вторгся в их сознание. Неосознанно руки сжимаются в кулаки, настолько сильно, что белеют костяшки пальцев, а ногти глубоко впиваются в кожу ладоней – необходимо успокоится, подавить в себе эту ненужную ярость, которая напрочь лишает взвешенных решений.
Иллюзионист, нелепым пауком скользит к широкой лестнице, и Митараши пропускает его вперед, глядя исподлобья, почти разочарованная, что не дождалась отклика на свои слова – был бы повод проверить так ли хрупки его тонкие, несуразные конечности как это кажется на первый взгляд.
Вниз… поет мелодия. Вниз… вторит ей разум Митараши. И вниз же устремляются каменные ступени, покрытые вековой серой пылью. Анко на секунду закрывает глаза и облизывает губы, чувствуя на языке крошки пыли и пигментов. Красный, она точно знает, что это красный цвет. Киноварь. Отчего-то запястья заноют, словно на них сомкнуться невидимые кандалы, а пред глазами замелькаю образы сгорбленных фигур уходящих вниз по лестнице, и больше никогда не возвращающихся.
А движения неловки
Будто бы из мышеловки... ©
Её не оставляло чувство преследования, словно там позади в темноте был кто-то еще – Анко несколько раз оборачивалась, прислушивалась, но так и не могла понять отчего ей так тревожно за свою спину. Интуиция подсказывала, что это не дитя лабиринта, совсем недавно напавшее на них, а дальше все логические цепочки разбивались о серую стену непонимания. И вроде-бы, иллюзионист находится на виду, таща свое бренное тело впереди небольшого отряда – но куноичи все равно поморщилась от досады, и обхватила себя руками, словно защищаясь от любых влияний извне. Мелодия почему-то становилась все тише и тише, и больше не доставляла успокоения, а напротив звучала как-то тревожно, словно царапая разум, и чтобы отвлечься Митараши начала рассматривать фрески на стенах.
Какими были художники, что создавала их? Она никак не могла представить себе человека, решившегося изобразить момент добровольного суицида, причем сделав это на стене древних катакомб находящихся под землей. Определённо, деревня Листа еще не была построена, а эти места были уже заброшены – по коже прошел холодок, от осознания того, что шиноби оказались там, где им определённо быть не следовала. Не в таком состоянии, и не при такой подготовке, и за эту ошибку они уже поплатились.
Анко оборачивается еще раз, и едва не соскальзывает вниз по ступеням, видя какую фреску, чуть не пропустила – нелепые тонкие руки, безглазая маска – половина орнамента осыпалось, но сходство на лицо. Куноичи не может поверить своим глазам, она отчаянно и беззвучно взирает на Хатаке, взглядом показывая тому на рисунок, а потом переводя внимание на иллюзиониста-проводника.
Ловушка  - одинокая отчаянная мысль бьется где-то на задворках сознания. И тут же, с этим осознанием возвращается липкий, холодный страх, прогоняющий прочь из головы мелодию. Она с тоской смотрит вниз лестницы, обнаруживая, что та, наконец, заканчивается, и у подножия тревожно пульсирует какой-то источник света. Воображение рисует все что угодно, начиная лачугой сумасшедшего художника-отшельника, и заканчивая логовом сотни детей лабиринта. И со всеми ими у них точно не хватит сил справиться. Но, кунай уже зажат в руке, хотя бы для небольшой капли спокойствия.
Нервно бьются вены на висках, выдавая всю глубину растерянности куноичи, она пытается найти в себе хотя бы отголоски злость на Какаши, как тогда на верхнем этаже, когда мужчина… осознание оглушает пыльным мешком и только огромным усилием воли она сдерживает тот поток брани, что сам собой материализуется на языке.
Ах, ты ж…и все это время ты молчал?
Она ровняется с Копирующим и вполне ощутимо задевает того плечом.
- За нами кто-то идет, ведь так? – голос ровный, спокойный, словно разговор идет о вполне обыденных вещах вроде расписания дежурств у врат Конохи. Или итогах дипломатической миссии в другую деревню. Только вот прищур глаз девушки говорит совсем об ином. Может быть она и ошибается, это вполне простительно учитывая гнетущую обстановку и печальные события прошедших часов. Только вот в таком случае, с кем разговаривал Какаши перед тем как они начали спуск, если иллюзионист стоял в другой стороне?

А тем временем перед путниками раскрывался весь сюрреалистичный мир нижних ярусов, заставляющий поверить, что где-то там еще в первые минуты своего пребывания в лабиринте они зашли в совершенно иной мир, который просто не мог существовать в их реальности. Митараши старается быть отрешенной, но выходит плохо, особенно когда под ногами хрустят чужие кости, рассыпаясь прахом, а впереди раскидывается длинный мост, перекинутый через бездну. Разум бьется в истерике, не понимая насколько глубоко тянутся эти катакомбы, если по ощущениям, они уже находятся ниже долины и водопадов за Ши но Мори.
- Невероятно, - шепчет девушка, а мелодия, вернувшаяся в новом исполнении, согласно вклинивается в сознание, аккуратно шлифуя его, подготавливая ко второму акту концерта.
Их словно тут ждали, не спеша подготавливая помещение к приходу новых гостей, создавая эту мрачную, зловещую обстановку украшенную свечами и с тихим плеском подземной реки. И центральной композицией всей картины абсурда значился ритуальный обелиск, увенчанный своей жертвой.
Мертвый ребенок. Девочка. Анко оскалилась, понимая, что где-то сейчас была пересечена та черта морали, которую она в свое время провела для себя и старалась не переступать. Куноичи делает шаг вперед, закусывая губу, и подавляя в себе чувство острой жалости к жертве. Нужно снять ее, и отнести в деревню, чтобы достойно похоронить – в стороне раздался всплеск воды, заставивший вздрогнуть, и в этот же момент та, к которой Митараши прониклась необъяснимым сочувствием и уже готова была стаскивать мертвое тело с обелиска, вдруг изогнулась, словно гуттаперчевая и еще шире раззявила рот в гремящем, истошном визге.   
Вопль штопором вонзился в высокие своды зала, разносясь эхом по всему нижнему ярусу, и Анко от неожиданности едва не вторила ему. На секунду она забыла, в каком месте находится, теперь же недоверие к лабиринту и его странным обитателя возрослось стократно.
- Идем, - она потянула Какаши за рукав, увлекая того прочь от жертвенного алтаря, и корчащемуся на нем телу, - это может быть приманкой, - и если это так, то лучше не уподобляется мотылькам несущимся на огонь, - мы ничем ей уже не поможем…

...будто бы из мышеловки
Только вырвалась она ©

Отредактировано Mitarashi Anko (Воскресенье, 5 апреля, 2015г. 20:55)

Около 15 лет назад.
Лабиринт под Ши но Мори, неизвестная местность.

(эндшпиль - часть II)

---

Долгие годы научили охотника осторожности и, что самое главное, терпению. Если первая способна спасти от себе подобных, не гнушающихся закусить расслабившейся добычей, то второе - незаменимое качество любого хищника. Первая стадия - ожидание, без нее не обходится почти никогда. Нужно слиться с лесным многообразием, стать частью, продолжением ландшафта, и тогда тебе откроется многое. Шорох неподалеку, свидетельствующий о ползущей в зарослях змее. Шелест листвы, сопровождаемый легким потрескиванием обустроившихся в верхних ветках яркокрылых птичек. Журчанье ручья, перекрываемое тихими ударами чьих-то копыт, вибрациями разносящееся по земной тверди. То, что нужно. По-видимому, матерый зверь пришел на водопой. Его размеры пока оценивать рано, но это точно не какая-то мелочь.
Человек выпрямился, медленно отняв ухо от земли и наспех отряхнувшись. Неизменная сучковатая ветвь, перетянутая кожаным обрывком, имела неплохую заточку с одной из сторон, и сужающийся светлый клин дерева покрывали темные следы крови. На самом конце виднелся вбитый в тщательно сделанную прорезь острый и плоский камень. Да, он всегда мог применить гендзюцу в случае опасности, но с удивлением обнаружил, что некоторые звери реагируют на техники, должные внушать ужас, совершенно не так, как хотелось бы. Многие просто убегали, оставляя его голодным, а некоторые и вовсе бросались на ошарашенного обидчика. Так что, арсенал пришлось сократить до двух более и менее приемлемых техник, а старые со временем забылись за отсутствием практики. Хироши быстро научился добывать самое необходимое, отдаленно руководствуясь некоторыми знаниями, полученными на тогда, как он считал, совершенно ненужных ему уроках.
Лес терпел забредшего сюда незнамо как странника, но дружелюбие проявлять не спешил. Первые несколько лет прошли словно в кошмаре. Много раз он оступался, получал раны и думал, что дальше так продолжаться не может. Возникли недостойные шиноби мысли. Что такое мгновение боли по сравнению с вечностью подобных скитаний? Помогла надежда на скорый выход из негостеприимных мест да отсутствие подходящей амуниции под рукой. Свой последний кунай он потерял, занимаясь ловлей речной рыбы. Рука попросту соскользнула и оружие унеслось дальше по течению. Поиски оказались тщетны, и пришлось изготавливать подходящий заменитель. Это было уже семнадцатое копье, исправно служащее ему на протяжении последнего отрезка пути. Его предшественники со временем либо пришли в негодность, либо сломались во время неудачной охоты, крутого спуска, особо сильного удара.
Подхватив изрядно потрепанный мешок, сделанный из леопардовой шкуры, мужчина перекинул свои немногочисленные пожитки через плечо и направился к источнику звука, стараясь шуметь как можно меньше.
Память вообще оказалась штукой ненадежной, так что он забыл бы и собственное имя, если бы не взял за привычку шептать его ночами. Лишь про себя и в мыслях, разумеется. А днем иногда повторял и вслух. Да что там, порой бывший генин с оживлением вел с самим собой диалоги, чтобы не сойти с ума. Но потом понял, что привычка постоянно нести какую-то чушь - не лучшее качество в лесах, и пришлось завязывать. Сейчас Хироши не был уверен, что, встреть он в этом месте живого человека, то смог бы с ним внятно объясниться. Мысли текли ясно, но язык давно не помнит, как произносить те или иные звуки.
Это был здоровенный секач, чуть ли не метра три в длину. Самец вальяжно устроился у полоски текущей воды грязно-желтого цвета и лениво рыл землю. Такой может не опасаться более мелких хищников. Страшные тридцатисантиметровые клыки предупреждали, что вступать в открытое противостояние с хозяином здешних мест - не лучшая затея.
Сердце, бьющееся в груди у такого гиганта, подойдет как нельзя лучше. Остается заполучить его.
Пульс звучит размеренно, чувства обостряются настолько, что он может ощущать, как на шее бьется жилка. С виду кабан напоминал чудовище, которое вполне в состоянии и само отобедать охотником. Неизвестно, кто из них выглядел хуже на данный момент. Пожалуй, все же человек. Спутанные длинные волосы, борода, желтоватые зубы и ломанные ногти, а также тело, покрытое десятками порезов и других, менее благовидных шрамов. Тем не менее, задача перед ним стояла несколько более сложная, нежели перед самцом, пока что мирно попивающим из речушки, но в случае опасности имеющим все шансы насадить агрессора на свои клыки.
Такую шкуру обычным копьем пробить тяжело, а ничего более уместного под рукой нет. Можно было бы смазать ядом маленьких синеватых змеек, но за последний месяц ему не встретилось ни одной.
Хироши с затруднением мог представить, что служило лежбищем такой громадине в ночные часы. За эти годы охотится приходилось много раз, и не только на кабанов, но никогда добыча не превышала метра с небольшим в холке.
Солнце уже постепенно начинало садиться, уступая место нечетким теням, в предвкушении распластавшимся по земле. Дорога назад заняла не так много времени, куда больше оказалось потрачено на выслеживание добычи. Добраться до пирамиды, пока не наступит ночь, теперь будет не так уж легко.
Пора. Обычное нападение из засады здесь все равно не поможет, значит лучше всего действовать в открытою. Отодвинув гибкую ветку, Хироши позволил себе поправить самодельную широкополую шляпу, после чего, не скрываясь, осторожно направился к кабану. Умные глаза-буркала тут же стрельнули в сторону приближающегося человека, и животное поднялось на все четыре ноги, пока не спеша бросаться на охотника.
Что же, друг, твое благородство сыграет с тобой злую шутку.
И все равно, складывая печати, Хироши был готов поблагодарить зверя, чье сердце послужит ему входом в возвышающееся посреди равнины святилище.

-

Кровь оказалась ужасной на вкус, но он пил. Зачерпывал из сосуда алую влагу, подставляя ладони, а потом подносил к ним губы. Пил, потому что мелодия становилась еще более осязаемой. Пил, потому что иначе жидкость грозила перелиться через край каменной чаши раньше, чем струйка ее потока наконец иссякнет. И потому, что так было надо. Первоначальный замысел оказался не столь удачен, все еще бьющееся в конвульсиях тело пришлось оттащить к алтарю, зафиксировав в необходимой позиции. В тех местах, где брызги крови попадали на багровые снежинки, те таяли, поднимаясь вверх струйками прозрачного пара. Предыдущие жрецы постарались на славу, все углубления идеально выверены и остается лишь одеть проржавевшие цепи, подвесив тело в состоянии покоя. Она, словно безмятежность, дарит миру алый дождь, и от кожи белоснежной красоты бросает в дрожь. Эта маленькая смерть - лишь часть ритуала,  ее прошлое отныне будет как в тумане. Сосуд древнего обряда выпить так и манит, обволакивая душу, разум он дурманит. Руки сводит против воли, к омут пальцы тянет. И когда ты выпьешь - нечто новое настанет. Несмотря на пульсирующие волны боли, все сильнее начинающие пронизывать тело, хотелось ликовать. Все сделано в наилучшей мере, свою часть необходимого он выполнил. Теперь остается лишь ждать окончания посвящения. Зачерпнув влагу последний раз, жрец влил в себя еще немного драгоценной жидкости. Снежинки завихрялись все быстрее, отдавая в лицо странным холодом. Прикоснувшись к собственной щеке, он с ужасом почувствовал, что та и сама испещрена многочисленными порезами и буквально сочится собственной кровью. С другой то же самое. Впервые за время ритуала захотелось запаниковать и в отчаянии броситься прочь, потому что боль росла и множилась, опутывая своими крючковатыми лапами каждый уголок тела. Но он сдержался. Если такова часть процесса, то нужно терпеть. Просто лечь в углу, тихо поскуливая, и постараться пережить метаморфозы, уже начавшиеся происходить. Мышцы словно оказались нанизаны на вертелы, которые принялись нещадно вращаться, а потом по всему организму прошла сильная судорога. Рот распахнулся в беззвучном крике, потому что любые звуки здесь заглушала музыка. Ты весь изломан, это чувство знакомо тем, кто стал вечным источником вод. Где гладкий камень, ее оставь там стеречь черный мраморный свод. Не пожелтеют страницы, и не распространится сюда разложения тлен. Должен исполнить, много запомнить, пора подниматься с колен.
Возникший за спиной силуэт стал полной неожиданностью и заставил отшатнуться от алтаря в сторону. Боль резанула по нервам, но лишь подстегнула. Как ОН добрался сюда? Подобное не может здесь находится, это равносильно тому, чтобы осквернить храм. Тонкая рука-спичка протянулась вперед, но больше пошевелить не удавалось ни одним из мускулов. А непропорционально длинная фигура словно приблизилась в пространстве, хотя не делала ни единого шага. Песня вопила об опасности, но пролившаяся кровь уже открыла темной сущности дорогу к Сердцу. Последнее, что удалось запомнить - прикосновение руки, отдающей могильным холодом, ко лбу.

-

Скрижаль сработала, как и обычно. Каменные створки плавно отъехали в стороны после произнесения нужных слов, а затем с шорохом закрылись позади. Библиотека не изменилась ни капли, хотя Хироши последний раз посещал ее целых две недели назад. Вязь символов на каменных плитах оставалась прежней: ни изъянов, ни единой трещинки. Как бы не создавали письменные принадлежности, послужившие инструментом для запечатления этих строк, но их эффективность была за гранью возможного.
Сегодня наступал особенный день. Он понял это, поскольку за время пребывания здесь изучил достаточно, чтобы сформировать в голове расплывчатую, а затем и более отчетливую, картину происходящего. Когда солнечный диск закроет ночное светило, ему нужно быть внизу.
Человек невольно улыбнулся, вспоминая свою последнюю охоту, позволившую ему попасть сюда. Казалось бы, еще вчера в руках трепетало истекающее кровью сердце, а ведь прошло уже не меньше 13 лет. Но это по местному календарю. Тот же, что когда-то являлся привычным, вспомнить оказалось тяжело.
Зверь бросился на него, не дожидаясь, пока противник начнет действовать первым. Удар его клыков стал бы фатален, но охотник ушел в сторону танцующим движением, одновременно попытавшись задеть кабана наконечником копья. То не нанесло никаких видимых повреждений, хотя животное возмущенно взревело.
Говорят, что даже секач не станет атаковать свою цель по второму разу. Тот, кто это придумал, явно не выходил против самца таких габаритов с одной палкой в руке. Потому что зверь развернулся и, гневно вбирая влажными ноздрями воздух, понесся в сторону обидчика.
Готово! Печати сложены, и глазной контакт установлен. Это был необходимый риск, потому что пришлось до последнего момента оставаться на пути несущейся в него 300-килограммовой туши. Когда кабан начал заваливаться на правый бок, он подбежал уже слишком близко и успел ударить. Видимо, целился в живот, но в итоге конец загнутого клыка лишь немного проехался по ребрам, оцарапав кожу и обеспечив внушительным синяком. Было достаточно больно, но сама рана опасности не представляла. Куда хуже стало бы, начни Хироши терять кровь. Дальше произошло нечто неожиданное. А именно, зверь повел головой из стороны в сторону, словно стряхивая наваждение, а затем его зрачки внезапно прояснились. Затея с иллюзией оказалась провальной.
Нашарить копье, вмятое в притоптанную траву рядом. Секач вновь готовился брать разгон, яростно фыркнув и, видимо, пообещав охотнику какую-то очень незавидную смерть. Теперь определить, где земля наиболее податлива. Где нет корней или зарождающихся и еще не видимых глазу растений. Охотник пригнулся к земле и не решался вставать в полный рост, поскольку боялся, что новая вспышка боли собьет его с толку. Вместо этого он с силой дернул поднятое на руках оружие вниз, заставляя тупой его конец на пару сантиметров погрузиться в почву. Мало, слишком мало, еще раз. Примерно с пятой попытки план все же увенчался успехом, но кабан уже был не далее как в нескольких метрах от него. Столкнувшись с животным взглядом, Хироши понял, что тот его убьет. Попытка использовать гендзюцу разозлила зверя, и теперь уйти ему он не даст. Мощные копыта выбивают из земли брызги, а морда с тупо обрубленным рылом угрожающе устремлена вперед.
Направить наконечник туда, где предположительно должен оказаться правый глаз кабана в момент удара. Так. Осталось всего несколько секунд до столкновения. Как же глупо выйдет, если он погибнет именно сейчас.
Удар вышел страшным, но охотник предусмотрительно откатился вбок в последний момент. Самец напоролся на выставленное вперед копье, словно поросенок на вертел. Закреплено то было надежно, а потому собственная скорость сыграла с разгневанным животным злую шутку. Кабан завизжал от боли, но с застрявшим в теле оружием поделать ничего не мог. Наблюдать за мучениями своего недавнего противника удовольствия не доставляло, подойти же к агонизирующему зверю сейчас означало бы огромный риск. Впрочем, где-то через пятнадцать минут он затих, оставив у ручья несколько кругов кровавых отпечатков. Охотник подошел к лежащему животному, но то уже даже не пошевелилось. Лишь посмотрело в его сторону на удивление умными и внимательными глазами. Что-то заставило сесть рядом на траве и, невзирая на опасность, мягко провести рукой по черно-бурой шерсти.
"Спасибо, приятель, что бы я без тебя делал."
Оставалось лишь подняться, с резким усилием выдернуть свое оружие из тела зверя, а затем вонзить его же в основание черепа. И добыть его сердце.
До темноты он все же успел, оставив в запасе еще около получаса. Сам обряд оказался достаточно болезненным. Пришлось пожертвовать не менее литра крови, прежде чем ее впиталось достаточно, чтобы где-то активировался скрытый рычаг и плита входа отодвинулась. Как что-то мог впитывать каменный поднос - осталось неясным. Ведь, в таком случае, вместо крови можно было использовать простую воду. Делать этого он, однако, не стал. Питьевые запасы не менее ценны, а интуиция подсказывала, что другие жидкости здесь совершенно не подойдут.
Но, с тех пор как он вошел внутрь, то ни разу не пожалел о принятом решении. Пирамида оказалась тем, что больше всего походило на заброшенное жилище или храм одновременно. Верхние этажи - освещенные негасимыми свечами комнаты, искусно расписанные потускневшими красками. Затем шло то, что он назвал библиотекой, хотя все записи здесь были написаны с помощью символов и на каменных пластинах, высотой иногда достигавших потолка. Сам свод тоже поражал своей удаленностью, ниже четырех метров от пола он нигде не спускался. Наиболее загадочным оказался нижний уровень, где располагалось нечто, когда-то могущее сойти за сад. Теперь же подземные растения и слабо фосфоресцирующие грибы разрослись в переплетениях дикого хаоса. Что, тем не менее, не мешало употреблять их в пищу. Здесь нашлись и резервуары с теплой водой, время от времени очищающиеся с помощью естественного течения подводных источников. Быстро стало ясно, что вместо дверей тут служат каменные плиты, исчезающие в потолке после прочтения необходимых знаков. Учиться открывать их, не стоя по полчаса около закрытого входа, пришлось долго, но в итоге и это удалось.
Первое время странник не верил своему счастью, но со временем мрачный комфорт глухих стен наскучил. Он стал выбираться из своего укрытия и посетил три оставшиеся пирамиды. Ритуал на входе был одинаков, равно как и внутреннее убранство. Лишь спустя время Хироши заметил, что одно из строений несколько возвышается над другими и потрудился спуститься вниз монументальной постройки. Вопреки ожиданиям, там обнаружился не сад, а пустое помещение с возвышающимся в центре обелиском метром в высоту. На нем, испуская мерный свет, лежала красная сфера.

-

Минуло много времени с тех пор, как пришла темнота. Постепенно она стала понятной, потом отношения переросли в дружеские. Сейчас он едва ли мог представить, что станет делать, очутись где-нибудь кроме кромешного мрака. Теперь он - это Лабиринт, и уничтожение одного приведет к смерти другого. Неизвестно, что сделал новый жрец, но храм стенал от свершившегося там пятнадцать лет назад и продолжающего охватывать все большую часть тоннелей. Пока Сердце оставалось невредимым, но это лишь вопрос времени. На том, кому предписывалось исполнить его волю, даже отсюда чувствовался отпечаток Падшего. Здесь скверна проникла и закрепилась, течение времени остановилось. Кто бы ты ни был, забредший в глубины, пройти придется путь очень длинный. Все не так, как может показаться, именами многими будет называться тот что превратился в жалкую подделку, заключив с врагом выгодную сделку.
Такая ненужная и жалкая оболочка существовала словно бы отдельно. Страж понимал, что она больше не принадлежит ему, что она отныне собственность подземелья, но тяга, влекущая вниз, от осознания слабее не становилась.
Ожидание длилось вечность, но когда по полу зашуршали чьи-то шаги, то он сразу вспомнил, каких гостей должен принять. Все прошло в точности так, как и пелось в песне. Поначалу.
Безвольный рот сам собой раскрывается, а слова срываются с давно онемевших губ.
- Я знаю, зачем ты здесь, скорпион. Уходи, пока не поздно. Если позволишь жадности завладеть тобой, то уже не станешь прежним. - это сказано самим храмом. Но почему он не желает видеть внизу одного из детей поверхности? Ответ, как и всегда, пришел в мелодии, исполненной опасливого предостережения.
- Ты говоришь обо мне. Но я не знаю, кто ты. Представься, старик, ради своего же блага.
Тот, кто стоит здесь, пуст и не нужен. Путь в Сердце храма им не заслужен. Давно не слышащий собственных снов не должен проникнуть в запретный альков. Неважно, как будет звучать эта речь, твоя задача лишь предостеречь.
- Тебе следовало бы стать кем-то другим. Вошедшему во врата не помогут сожаления. Поворачивай назад, и у тебя еще может остаться шанс. Кхах… - тело подводит, но выполняет свою задачу. Оно все еще способно функционировать, и будет способно очень долго, несмотря на всякую логику. Дар последнего обитателя подземелья имел самые значительные последствия.
- Загадки в темноте. Ты лицо мудрец, либо умалишенный. Но, в отличии от моих, твои шансы оканчиваются здесь.
Тот глух и слеп, что ступил в мрачный склеп не за визитом или поклоном. Лучше иди и закрой все пути, или тоннели утонут.
Странная тяжесть обрушилась сверху. Странно, там ведь нет ровным счетом ничего, кроме пустоты. Или же... черный сгущающийся вакуум, и как раньше можно было не заметить?
Другая личина скрыла надежно, кот в дом мышиный проник осторожно, туда внеся холод в открытую дверь. Сквозь сумрак глядя, все ясно теперь. Ловкий обман извращенной натуры, гибель полночной миниатюры. Он не отпустит и не уйдет, сегодня расплаты здесь час настает.
- Что скажешь мне теперь, старый глупец?
Но почему вырывается смех, словно сюжет весь из тонких прорех?

It's a new day for the faceless
Take the torches from the useless ©

Не надо обладать шаринганом, чтобы увидеть…
Анко тянет и тянет Какаши прочь от жертвенного алтаря, и не потому что опасается внезапных ловушек, или прямого нападения местных обитателей. От крика девочки горло сжимается в болезненном, слезливом спазме, пробуждая ненужные воспоминания.
Она-то знает, что такое вопль боли…
Лабиринт играет с их разумом, словно это детский паззл – его можно раздробить, и для садистского удовольствия начать складывать неправильно, деформируя картинку. Что такое? Этот фрагмент не подходит? Так давайте придадим ему новую форму, чтобы впихнуть в общую канву. И вот уже изображение не похоже на себя, оно сломано, изувечено и кровоточит на стыках.
И пусть Хатаке отрицает это, но все эмоции отражаются в его широко распахнутых глазах – кого именно ты видишь перед собой, если она давно мертва?
Как глупо. На протяжении стольких лет контролировать себя. Научится читать чужие души, словно раскрытые книги, а ключ от своих эмоций спрятать там, где и сам не найдешь. И вдруг услышать, как он звенит под ногами в подобном месте.
Митараши обхватывает себя руками и горбится. Да, она тоже чувствует себя потерянной, а вибрирующий на высоких нотах голос только усугубляет все положение.
- Мы обязательно найдем выход, - не очень уверено звучит, да и улыбка выходит кривой. Но, они же шиноби Конохи и не привыкли сдаваться. Перед глазами мелькают до боли знакомые образы – в лабиринт вошли больше двух десятков шиноби. Сколькие оказались более удачливые? – Возможно…
Она резко оборачивается, прерываясь на половине фразы, и молча уже созерцает приближающуюся фигуру. Тот самый, что шел за ними по пятам и вероятно, контролировал Иллюзиониста. Анко закусывает губу, ощущая себя полной дурой, которая единственная из всех присутствующих здесь не знала в чем разгадка фокуса. Хмурится, скользя взглядом по маске, и брезгливо передернув плечами, отворачивается – ей нечего сказать в ответ. Все это уже походит на сюрреалистичный фарс, и чем быстрее он закончится, тем лучше для всех. Шаг вперед, прочь, и под ногами хлюпает жидкость – когда она успела здесь появиться – и вдруг оживает кукла, устремляясь вперед к алтарю.
Нет, не так…
Взмах нелепой, длинной рукой и почти неуловимое касание – даже нет сухого щелчка перебитых позвонков, зато весь жертвенник озаряется призрачным голубым светом, нашедшем свое отражение в зрачках своих зрителей. Рука куноичи непроизвольно дергается к собственному плечу, закрывая ладонью джуин, который отзывается тупой болью на такой мощный выброс чакры. А Иллюзионист тем временем делал то, на что так и не решились шиноби – он неаккуратно, резко, рывками срывал тело девочки с каменного столба.
- Прекрати это, - срывается на рычащие нотки Анко, уже разворачиваясь к чужаку. Он слишком многое себе позволяет.
- Это более мне неподвластно.
- Бесполезный, - выплевывает она слово, прежде чем успевает подумать. Не смог удержать контроль, и теперь предлагает бежать прочь. А у нее-то еще возникла мысль, что во всех злоключениях коноховцев виновата именно эта персона. Быстрый взгляд в сторону Какаши, словно убедится, что «мы все еще доверяем ему», и – да будьте вы все прокляты – она срывается с места.
Ноги по щиколотку в ледяной субстанции, которая пребывает с каждой секундой. Бежать трудно, остановиться теперь уже невозможно, особенно когда пришло осознание по чему именно она бежит. Кровь, кровь, кровь… мысль серебряными молоточками отбивает ритм в голове, заставляя внутреннего садиста надрывно, до истерики смеяться. Серьезно? Так много крови, и так мало освещения, чтобы видеть все в ярком, пронизывающем свете – нога проскальзывает по дну, попадая в расщелину, и Анко клонит в сторону. Скорее по инерции, чем осознавая это, она складывает знакомую печать и взлетает на поверхность вязкой жидкости, так если бы под ней было озеро, по которому нужно перебраться на другой берег.
Сбоку промелькнуло щупальце черной материи, едва не задев девушку по касательной, и Анко с тихим шипением уклоняется, разворачиваясь на пятках, и прокручивая на пальце кунай.

Художник смотрел на свой холст мертвыми глазами продолжая совершать механические движения руками, нанося быстрые штрихи на подсыхающую штукатурку. Подбородок клонился все ниже к груди - он уже не мог выдерживать вес даже собственной головы, словно из шеи убрали несколько позвонков. Но, с упрямством, которого не должно быть на пороге смерти продолжал вырисовывать длинные, черные щупальца. Будто бы кто-то вел его руку, кто-то прячущийся в тени и не дающий умереть раньше срока… А мелодия надсмехалась над ним, звеня тонкими гранями сталкивающихся в воздухе пигментов. Знаешь, что бывает, если собрать паззл неправильно? Изуродованная картинка начнет приходить к тебе неясными, пугающими образами, прячась в тени за спиной. Отражаясь на стенах и колебля пространство перед слезящимися глазами.
Пальцы, дрожащие, со стертыми в кровь подушечками неуверенно застыли перед белым ликом существа. Он до сих пор не знал, что должен нарисовать здесь, а подсказать было некому. Художник неуютно поежился, ощущая как по затылку прошлась чья-то ладонь. Нежно, с заботой, так призывно. И тогда он обернулся…

Анко едва не расхохоталась, когда атака чужака не возымела никакого эффекта на существо, о, она бы с удовольствием еще бы и прокомментировала все эти попытки, но приходилось следить за длинными, изворотливыми щупальцами, которые словно живые плети били рядом, стремясь попасть по двигающимся целям. Рядом показалась белая, отливающая серебром в свете факелов, шевелюра Какаши. На его волосах кровавой пылью оседали брызги, да и сама Анко чувствовала, как в ее костюме добавилось красок.
- Нужно разрушить мост. Либо завалить выход.
А почему бы сразу не обвалить потолок?
Не сказать, что мысль была плохая, просто куноичи претил сам факт того, что необходимо было прислушаться к тому, кто еще недавно прятался в тени, и пытался манипулировать их сознанием.
Она цепко осматривает основание моста, на котором застыла долговязая фигура, что словно спрут раскинула вокруг свои конечности. Попытаться, конечно, можно, только вот при всем желании у нее будет всего лишь одна попытка.
Память услужливо подкидывает нужную информацию – два коридора, их четверо, и запах лака для волос бьет по обонянию, Копирующий легким движением посылает в один из туннелей кунай, спеша проверить тот на наличие ловушек. А после этого все пошло наперекосяк… но, рефлексировать она будет после.
- Какаши, леска?!
В протянутую ладонь тут же прилетает спутанный моток. Митараши спешно обматывает рукоять оружия, отступая назад, и вглядываясь в предполагаемую мишень. Ей так не хватает немного света для лучшего анализа… и тут же все озаряется огненным маревом катона, вспыхнувшего от рук чужака.
Мост, озеро под ногами и сама фигура Иллюзиониста пылали, тонули в ярких всполохах. На стенах заплясали уродливые тени, а кровь, что, кажется, уже была повсюду, начала отливать безумным и восхитительным рубиновым цветом.
Безумие… слово растеклось ухмылкой по губам, в тот момент, когда Анко нашла в каменной кладке слабое место. Кунай срывается с пальцев, между ними же скользит тонкая леска, разрезая кожу и окрашивая струну алыми каплями. Словно здесь итак мало красного… в воздухе танцующей пылью разлетается киноварь… и, как завершающий штрих общей картины написанной пламенем - быстрый пас рукой.
- Katon: Ryūka no Jutsu.
Ярко-оранжевый вихрь созданный катоном врезается в камень, проникая во все трещины, расширяя их и сдвигая с места – леска под напором температуры оплавляется, жирными, объятыми огнем опадают вниз, с шипением угасая на поверхности кровавого озера.
Митараши выпускает из рук обрывок струны, с сожалением понимая, что только что добровольно лишилась своего оружия, и под аккомпанемент падающих камней бросается к зияющему проему. Мимо серой тенью мелькает Какаши, а Анко чуть тормозит, словно пытаясь убедиться, что обвал действительно состоится – и один из первых рухнувших рядом булыжник развеивает все опасения.

В узком коридоре пыль стоит столбом, и когда, наконец, затихает рокот обрушающихся камней куноичи сипло закашливается, отгоняя от себя облачко микроскопической каменной крошки, что, кажется, полностью заполнила легкие.
- Это же не сильно его остановит, - должен был быть вопрос, а получилось утверждение. Иллюзионист вполне наглядно показал им, кто является хозяином положения на данной территории. Мимо ног с важным видом проскальзывает парочка крыс, устремляясь куда-то вглубь, и, похоже, самое время принять их за путеводную звезду, надеясь, что в конце путники не упрутся в тупик. Хотя, это был бы не самый плохой расклад событий…

Fallen crosses, new alliance
Deeper thinkers, modern science ©
[AVA]http://sg.uploads.ru/1MBwz.png[/AVA]
[STA]|let it die|[/STA]

Отредактировано Mitarashi Anko (Четверг, 23 апреля, 2015г. 00:36)

The shadows of the night
Are unleashed again
Where their greed begins
The end is near ©

Обвал прекратился лишь спустя пару минут, а до тех пор вибрации от рушащихся камней, из каменного жерла тоннеля превратившихся в груду грубо вытесанных валунов, отчетливо разносились по округе. Проход был перекрыт за считанные секунды, причем так, что теперь его и не разгребешь без недельных работ. Более мелкие каменные осколки продолжали осыпаться, в основном по ту сторону образовавшейся преграды. В затхлый подземный воздух поднялось облако серой пыли, и кто-то непроизвольно кашлянул.
Назад придется искать другой путь, сюда возвращаться отныне бессмысленно. Если только бывшая марионетка не расправится с завалом своим излюбленным методом, но чавкающих звуков не слышно. Даже если так, ей понадобится немало времени, и есть шанс выиграть фору.
Сасори стоял около неровной каменной стены, плавно загибающейся вверх. Коридор, если не считать резких углов у самого пола, являлся круглым. Словно гигантский червь оставил свой след в земных недрах. Коноховцы пришли в себя довольно быстро, а далее все совпало с его ожиданиями.
- Это же не сильно его остановит. - слышится тихий писк, и пара темных комков шерсти мелькает под ногами, устремляясь вниз по кишке тоннеля.
- Нет, лишь даст выигрыш во времени. Десять, может пятнадцать минут. - впрочем, кукла могла решить проследовать и совершенно иной дорогой, коли найдет таковую. Тогда все расчеты напрасны. Но смысл в обходном пути, когда ей нужно всего лишь протянуть руку.
Кукла. Теперь это совсем неправильное определение для того существа, что раньше казалось его марионеткой. И нет, каким бы мастером не являлся шиноби, но не смог бы спрятать свои манипуляции от Сасори. Нити чакры можно и скрыть, если изловчиться, но когда голубоватые струны вновь прикоснулись к непропорционально тонкому телу, то не последовало даже самого незначительного отклика. Он нарочно вложил в них количество чакры, несколько превышающее положенное, чтобы ясно видеть, когда нити достигнут цели. И... ничего. Но каким образом существо может остаться в живых, когда разрушена сама его сущность? Она выпотрошена, вывернута и оставлена лишь оболочка, должная послужить тому, чтобы новое творение сохранилось с течением времени. Не сгнило и не увяло. Естественные законы для всех одинаковы, и тонкое создание на вид мало чем отличалось от обычного человека. Не строением, лишь формой. Выходит, я ошибался?
Все это противоречит самой основе техники создания хитокугутсу. Впрочем, всегда встречаются исключения. Кукловод понимал, что оставшаяся по ту сторону стены камней марионетка не бросит преследование. Это обнадеживало, потому что позволять своему творению уйти Сасори не собирался. Неважно, кем ты был при жизни, отныне ты принадлежишь мне. Нет, он не планировал вступать в борьбу с собственной куклой или, тем более, пытаться каким-то образом проучить того, кто вновь сумел получить контроль над своим телом. Марионеточник всего лишь собирался вернуть принадлежащее себе.
- Теперь есть время для того, чтобы ответить на наши вопросы. Думаю, что их необязательно озвучивать. - холодный и спокойный тон. Это хорошо, значит в случае чего сын Белого Клыка не присоединится к более агрессивно настроенной куноичи.
Забавно, они ведь и понятия не имеют, что это уже наша вторая встреча.
- Безусловно. - голос, может, и звучал глухо из-под маски, но в нем все равно прорезались легкие нотки веселья. - Пожалуй, начнем по порядку. Об этом месте я в курсе не больше, чем вы. - собственно, ложью здесь и не пахло, о подземных катакомбах нукенин знал очень мало. - Вероятно, даже меньше. Что до марионетки... Это первый раз, когда я вижу нечто подобное. И я обескуражен. - кукловод развел руками, но через несколько мгновений тон стал куда более мрачным. - У вас под селением куда больше тайн, чем можно подумать, глядя с поверхности. Берегитесь, многих они непременно заинтересуют. Если всплывут наружу, разумеется.
Секунду помедлив, Сасори решил, что дальше конспирироваться смысла нет. Рука дотронулась до маски, и спустя мгновение она сдвинулась в сторону, обнажая левую половину лица. А затем и вовсе легла в ладонь, позволяя коноховцам разглядеть скрытые в тени капюшона и мрака подземелья черты.
- Мое имя - Акасуна но Сасори. - заметив тревогу на лицах шиноби, кукловод позволил себе усмешку. - Вижу, оно вам знакомо. Польщен.
Дав своим вынужденным спутникам несколько секунд на то, чтобы переварить услышанное, нукенин сдвинулся с места и зашагал вперед, во мрак тоннеля.
- Вы хотите выбраться отсюда, но меня крайне заинтересовало это место. Имеются ли о нем какие-то сведения? Кстати, не советую сейчас пытаться меня убить, ваши шансы довольно призрачны.
Если только мы не войдем в зону, блокирующую чакру. Кукловод в любой момент мог воспользоваться Сандайме или, если уж до того дойдет, нынешним составом Алой Сотни, но для нее нужно более просторное помещение. Убивать коноховцев раньше времени не хотелось и в самом деле. Хотя бы потому, что подобный поступок выглядел нерационально.
То, что им известно что-нибудь полезное насчет катакомб, тоже сомнительно. Тем не менее, вряд ли эта парочка соберется героически погибнуть, не донеся до своего Каге добытых сведений. Хотя, сам старик может оказаться более чем в курсе, какая пропасть покоится под лиственным селением.

-

Страх все же взял верх над паникой, и жрец понесся вслед чужакам. Он торопился, понимая, что сейчас по-настоящему следует спешить. Еще как следует, ведь догадка оказалась правдой. Песня продолжала назойливо жужжать в ушах, потеряв практически всю изначальную красоту. Раньше слова журчали чистейшим родником в полуночном лесу, теперь они забивались в уши раздраженным осиным роем. И жалили, подгоняя все сильнее. Храм нуждался в его помощи, и он должен успеть.
Сквозь привычный мрак тусклой обстановки, позабыв свой страх беги без остановки. Остановись, и там прольется на кровь чернильный мрак. Нет, нет, не та дорога стой! Послушай же, дурак. Голос взвыл, предостерегая об опасности, и пришлось прервать бег, замерев как вкопанный.
Мост оказался затоплен, и темная жидкость колыхалась у самого порога, поднявшись на уровень предпоследней ступеньки мраморной лестницы, ведущей вниз, к обелиску. Пустующему обелиску. Зато на дальней стороне ощущалась чакра, не узнать которую было невозможно.
Метнуться в сторону, пока ее обладатель не заметил постороннего, и судорожно прижаться к стене.
Кажется, пронесло.
Не успел жрец перевести дыхание, как разум пронзил колокольчик запоздалого отчаяния.
Он был рядом. Он стоял и смотрел на него, заглушая отзвуки привычной музыки. Он смеялся, не открывая рта. А еще, он сразу дал понять, что не враг.

-

Мелодия зазвучала вновь, и намного отчетливей, чем до этого. Подземный коридор и близко не стоял со своими собратьями, которые располагались выше. Такое впечатление, что неизвестные строители просто прорубили необходимый проход в толще скальных пород, после чего оставили все как есть до лучших времен.
Ни фресок, ни каких-либо признаков того, что здесь обитали разумные существа. Даже светильники отсутствовали и мрак стал бы абсолютным, если бы не слабо фосфоресцирующие островки мха, появляющиеся на потолке. Пару раз между ними проскакивали тени, отдаленно напоминающие крупных насекомых.
Если не считать песню, то тишина нарушалась лишь звуками шагов. Ненужная теперь из-за окончания маскарада маска валялась позади, сиротливо взирая пустыми дырами глазниц в одну только ей видимую точку.
Кукольник не ожидал от шиноби Конохи особого благоразумия, и оно стало приятной неожиданностью. Впрочем, упускать их из виду не стоило, поскольку это могло бы стать фатальной глупостью с его стороны. Оставалось лишь догадываться, знают ли они что-либо, о чем умалчивают. Рассуждая логически, едва ли. Иначе бы не попали в такую ситуацию.
Постепенно ход закончился, и в паре десятков метров впереди замаячили желтые огоньки тепла. Два факела, закрепленных на краях деревянной ограды. За ней вырисовывалась клетка подъемника. И первая, и вторая выглядели очень старыми. Не настолько древними как облицовка верхних ярусов, однако их возраста могло оказаться вполне достаточно, чтобы полусгнивший механизм не выдержал.
За краем ограды раскинулась глубокая пропасть. Наверху - острые грани каменного свода. Судя по всему, когда-то здесь находился спуск в шахту. Очень и очень давно.
- Имейся другой вариант, и я бы не доверился этому механизму. - в случае падения события обернутся крайне плачевно, поскольку высота самое малое несколько десятков метров. Уходящие вниз канаты казались прочными, в отличии от самого лифта, где половина настенных перегородок успела отвалиться. Сквозняк заставил клеть подъемника качнуться вбок, вызвав ни с чем не сравнимый скрип.
Кукольник взглянул на проход, откуда они вышли, но пещерный проем излучал лишь безмятежность. Чего не скажешь о настойчивой мелодии, начинающей потихоньку раздражать. Любопытства, впрочем, этот фактор не убавил.

[AVA]http://img.ii4.ru/images/2015/03/26/583179_Sasori_for_narutorole_21.png[/AVA]

In the distant maze, I see two doors
One leads to change, one leads to where I've been before

It's never dark here, it's never light
Feeling like I'm caught between two worlds

Never laugh or smile, I never cry
My mind is numb, and I can't take it anymore

Зрачок расширился, заполняя радужку глаза так, что темно-серый цвет стал абсолютно черным. С легким прищуром мужчина наблюдал за тем, кто шагает впереди него. Слова кукловода эхом отражаются в голове, и с каждым звуком, который слетает с уст марионеточника, мужчина все сильнее сжимает руки. Он тщательно скрывает свое негодование в беспристрастном взгляде, но когда незваный спутник раскрывает свое лицо, мужчина только в немом изумлении прикусывает губу зубами, чтобы напомнить себе о том, что сейчас делать можно, а чего не стоит. Наглая усмешка нукенина из деревни Скрытого Песка не получает какой либо отдачи. Какаши в немом изумлении смотрит на красные волосы. Он как никто знает, с кем им пришлось столкнуться.
«Еще тогда я видел эту фотографию», - вспоминает Хатаке. Служба в АНБУ сыграла немаловажную роль в жизни пепельноволосого, и самые важные знания, которые он получил – это сведения об отступниках. Книжка, которая была у каждого члена, вступившего в ряды защитников Конохи, готовых защищать деревню, подчиняясь непосредственно Хокаге, была напичкана фотографиями и информацией о тех, кто сбежал из Листа. Иногда можно было найти сведения и о шиноби из других деревень, так Хатаке и получил информацию о Сасори, только сейчас это вряд ли бы пригодилось. Все, что было указано в книжке, мужчина уже успел увидеть воочию. 
Пепельноволосый переводит взгляд на свою спутницу, в нерешительности, думая о том, могла ли знать Анко, что его отец во время войны сам убил родителей кукловода. А ведь этот факт не стоило сейчас упускать из собственной биографии.
Кстати, не советую сейчас пытаться меня убить, ваши шансы довольно призрачны.
Хатаке чуть заметно дергает плечом. Мысль о том, чтобы произвести атаку упрямо засела в его голове, но кукловод был прав, сейчас сражаться было бессмысленно.
«Какой резон ему нам помогать?»
Мужчина опускает руки, по привычке желая сложить их в карманы брюк, но бинты мешают это сделать. Что же, он всегда готов был к нападению, даже во сне, а сейчас полное отсутствие какого либо оружия обескураживало его не меньше, чем кукловода поведение марионетки. «Марионетка ли это?»
Дорога все еще тянется и начинает казаться, что она бесконечна. Может они спустятся к самому центру земли? Это было бы весьма интересно, если выбросить из головы все те картины и события, которые уже пришлось пережить сегодняшней ночью. Хатаке начинает казаться, что они пропустили не только рассвет, а целую серию восходов и закатов солнца.
«Если мы будем продолжать идти вниз, то давление вокруг будет постоянно подыматься. Боюсь, что ничем хорошим это не кончиться.»
Мужчина осматривает коридор, но здесь нет ни одной фрески, ничего, что могло бы сказать о некогда живущих людях. Стоит признаться, а ведь это нравилось джоунину больше, чем наскальные изображения странных людей. Те картинки еще долго будут храниться в памяти, но пока, их стоит забыть, как пройденный этап. Может то, что произошло в этих катакомбах, станет очередным ночным кошмаром, который не позволит спать по ночам, а может, внутренний голос окажется более снисходителен и не станет лишний раз его тревожить.
«Асума, а жив ли ты?»
Пепельноволосый испускает тихий вздох, вспоминая, как все начиналось. Это было так давно, разве несколько часов могут тянуться так долго?
Ночь, музыка, праздник. Мог ли кто подумать о том, что сегодня им предстоит узнать о смерти близких товарищей. Была ли это одна Куренай или еще кто-то распрощался со своей жизнью, в чертовом подземелье. Хатаке представляет свой памятник, на котором будет написано «без вести пропал в стенах лабиринта, находящегося под деревней.» Самая подходящая смерть для него, даже тело никто не найдет, а опарыши помогут избавиться от уже ненужной  плоти. Отличная перспектива, навечно остаться в стенах этого построения, жаль только придется отказаться от возможности передвигаться и читать любимую книжку, которая, кстати, осталось дома.
Поток мыслей перебивает тихая мелодия, которая снова зовет за собой. Она обволакивает его, как поток внезапно ворвавшегося ветра и не желает отпускать, вот только поддаваться на томные, но приятные звуки, мужчина спешит, а затем и вовсе старается ускользнуть от них, пусть и неудачно.
- Ты слышишь?
Какаши ловит на себе пытливый взгляд светло карих глаз и только тихо кивает. Он слышит. Ему кажется, что Анко почти с благоговением говорит об этих проклятых звуках, но ему это ведь только кажется?
Сколько им еще предстоит пройти прежде, чем они смогут вдохнуть настоящий, свежий воздух, а не тот, который сейчас приходится пропускать через легкие, просто потому, что это необходимо. Где-то впереди мелькает огонек и Хатаке непроизвольно напрягается. Он был уверен, что яркие огоньки не несут в себе ничего хорошего, ровно, как и все то, что им предстоит встретить на пути. Кукловод был прав, говоря о тайнах подземелья, которые так и тянут любителей приключений. Жаль только, что Коноховыцы оказались здесь не по своей воле и пришли не ради любопытства.
Они все ближе и ближе подходят к этому манящему свету, и откуда он только взялся здесь? Может тут и правда жил, тот, кто с особым трепетом убивал своих жертв на алтаре, тот, кто заботливо зажигал фонари, тот, кто напевал эту чарующую мелодию.
Перед путниками появляется небольшой деревянный мостик, который, кажется, был старше, чем монумент первого Хокаге на скале. Мох, плавно окутывает эти старые доски, а из-за факелов создается ощущение неонового света. Мужчина с некоторым сомнением смотрит на то, к чему ведет эта тропа, надеясь на то, что им не придется спускаться по лифту вниз, как говорится, надежда умирает последней, и сейчас она уже билась в агонии.
- Имейся другой вариант, и я бы не доверился этому механизму.
Хатаке думает о том, что у них есть еще один вариант. Он собирается озвучить его, но отказывается от этой затеи, когда Анко в нерешительности ступает на хрупкий пол подъемника. Мужчина только смотрит, как кабина оседает под тяжесть двух людей, а затем следует примеру Митараши и делает несколько шагов вперед, ощущая, что внизу только пустота.
Скрип от механизма перемешивался с мелодией, пока кабина медленно спускалась все ниже, покачиваясь из стороны в сторону, но в какой-то момент она замирает. Несколько пар глаз сразу устремляются наверх, в надежде увидеть то, что стало причиной вынужденной остановки, но вот, лифт снова продолжил свое движение.
Одновременно с приглушенным голосом Анко, раздался звук лопнувшего каната и площадка, на которой они стояли, резко перекосилась. Трои шиноби оказались в ловушке, не имея возможности не спуститься ниже, не подняться наверх. Стоять на этом спасительном клочке было невозможно, и Хатаке уцепился за одну из перекладин, чтобы не отправиться вниз, подобно отвалившейся доске. Освободив одну руку, он стянул повязку с символом Конохи на шею, открывая левый глаз. Алый цвет, словно светился во тьме, выделяясь на фоне тусклых огоньков, оставленных наверху и черной пелены снизу. Мужчина смотрит в пропасть, стараясь как можно крепче держаться за перекладину, но та со скрипом ломается и Хатаке теряет всяческую опору, отправляясь в полет. Протектор с силой ударяется о лицо, а мужчина тем временем складывает необходимые печати.
«Tora, U, I, Inu»
- Дотон: Дорью Хеки
Стена вырастает сама собой, давая возможность приземлиться на ее ровную поверхность, не наткнувшись на что-то острое, что могло ждать его внизу. В самом центре земляного построения находятся  собачьи головы, и Хатаке перепрыгивает на одну из них, остановившись на краешке носа. Сейчас он чувствует себя достаточно уверено и осматривается по сторонам. Спуск предстоит не самый простой и кто знает, вдруг внизу их ждет зона, блокирующая чакру. В этом случае, рассчитывать придется уже на удачу, хотя путники по большей мере на нее и рассчитывали. Когда-то Третий сказал Хатаке, что шиноби должны обладать не только аналитическими навыками, чтобы выбраться из сложной ситуации, но и фортуной, которая непременно поможет найти выход. Что ж, стоит отметить, что слова Хирузен-сана были подтверждены сейчас целиком и полностью.
Взгляд разноцветных глаз устремляется наверх, туда, где еще висит лифт, готовый вот-вот рухнуть. Хатаке выжидающе смотрит на то, что будет делать Митараши. Она могла бы использовать змей, но гораздо проще было бы спрыгнуть вниз. Из-за отсутствия протектора на голове, пепельные волосы свисают вниз, плотно прилегая к лицу. Это не сильно мешает обзору, но Хатаке все же отводит взгляд и наклоняется, чтобы различить хоть что-нибудь внизу. Джоунин замечает сгусток чакры, но никак не мог понять его природу, а мелодия тем временем все продолжала нарастать. В какой-то момент Хатаке понимает, что не слышит ничего кроме этих звуков, которые зовут его за собой. Какая-то часть сознания хочет поддаться на ласкающий слух мотив, чтобы снова увидеться с теми, кто давным-давно умер, но чувство реальности берет верх, и мужчина только встряхивает головой, стараясь хоть немного приглушить инструментальную партию, неизвестных музыкантов.
- Я вижу внизу сгусток чакры, но не могу определить что это, - неестественным голосом отзывается Копирующий.

Leis, ganz leis,
So sanft, wie der Wind
Leis, ganz leis
Kommt der Tod ©

Их с Какаши разделяло всего полтора шага. Не бог весть какое расстояние, но, когда клеть опасно наклонилась, и ее повело в сторону на острые скалы – этот короткий путь стало невозможно пройти. Куноичи в отчаянном порыве протянула напарнику руку, чтобы удержать его от падения, но не успела – Копирующий лишь на секунду застыл в воздухе, лишившись опоры под ногами, и без единого звука исчез в темноте пропасти.
И в тот же момент деревянная кабина, под аккомпанемент рвущихся тросов, налетела на камень, в единый миг, превращаясь в гору строительного, стремительно падающего вниз мусора. Без всякой надежды для себя, ориентируясь лишь на инстинкты и мышечную память, чувствуя, как под ногами крошится в щепки деревянный пол, Анко прыгнула в сторону от рушащегося агрегата, с единственной целью не угодить под обломки, которые увлекли бы ее вниз.
Сердце с глухим стуком едва не остановилось, пытаясь отринуть состояние свободного полета, которое непременно окончилось бы нелицеприятной, бесформенной кучей переломанных костей на дне пропасти – но было уже поздно. Все проблемы как-то показались вполне решаемыми, по сравнению с непредвиденным падением. И в тот момент, когда гравитация вступила бы в свои права, по предплечью Анко с силой стегнул один из тросов – невероятных усилий стоило зацепиться за него, и подобно маятнику, подчиняясь инерции, быть откинутой в противоположную стену. Удар о выступающий камень пришелся на правый бок – единым усилием воли она посылает на ладони и подошвы максимальное количество чакры, стараясь зацепиться за острые углы и не соскользнуть вниз. На секунду перед глазами все замерло – опадающий лифт, тросы, что словно живые бились в железных крепежах, серое облако призыва, и появляющийся в нем силуэт марионетки.
Зрачки удивленно расширились, на губах застыл невысказанный вопрос, она от неожиданности утратила контроль начала опадать вниз. Рядом, буквально в паре сантиметров, вновь врезался трос, хлестнув куноичи по щеке бахромой разорванных волокон – где-то внизу раздался грохот от столкновения первых крупных кусков древесины с поверхностью. Митараши закрыла глаза и глубоко вздохнула, прикидывая свои шансы спуститься вниз и не пробить твердь земную насквозь – ноги от напряжения сотрясала мелкая дрожь, пальцы занемели от судороги. И первая попытка к движению оказалась провальной – ладонь проскользила по идеально гладкому краю стены, и слишком поздно Анко поняла, что это очередной ступенчатый склон.
Тихо. Не произнося не единого слова, и лишь слыша шуршание ткани юкато о камень, она перестала сопротивляться, и погасила все потоки чакры.
На этот раз падения было недолгим, с высоты пары метров она рухнула навзничь на один из выступов и лишь благодаря непостижимой удаче не сорвалась дальше вниз. Рваный вдох. Отбитые легкие напряглись, и, не вынеся напряжения, послали такой мощный импульс боли в мозг, что куноичи с хрипом выплюнув сгусток крови, тут же провалилась в забытье.

Она возвращалась к самому началу. Сквозь плотную пелену слуха достигла веселая мелодия, звучавшая в общей комнате джоунинов, когда они только начинали приготовления к празднику. Сонм голосов сливался в единый хор, среди которого иногда появлялись солисты. Она слышала знакомые голоса, и тянулась к ним прочь из этой вязкой, липкой тьмы. По глазам бил яркий свет, и в его сиянии кровавыми всполохами кружились образы, размытые, хаотичные и упорно не желавшие собираться в одну картинку. И лишь когда она решила, что лучше ослепнет, чем выдержит этот хоровод огней, как сияние отступило, выпуская вперед Куренай. Легкая, изящная походка. Она чуть покачивает бедрами, оглядываясь через плечо назад, словно там, а гранью понимания ее ждут. Подходит так близко.
- У всего должен быть предел.
Впервые в этой мелодии, все так же уютно баюкающей душу, появились слова. Юхи улыбнулась и, сложив ладони лодочкой, подула в них. Красное облачко киновари взметнулось вверх окутывая сознание плотной пеленой.

Анко застонала и перевернулась на бок, глухо закашлявшись, прижимая руку ко рту, и чувствуя как легкие стремятся покинуть ее тело. Все это время она успешно блокировала физическую боль, но, Куренай была права – у всего был свой предел, и теперь его достигла и девушка. Ее внутренние резервы были практически истощены, и держалась куноичи на банальном упрямстве, уговаривая себя аккуратно подняться на ноги и закончить спуск по проклятой стене.

Он был настолько аккуратен спускаясь вниз, что канат даже не раскачивался – послушная среди когтистых лап веревка натягивалась, и едва ощутимо подрагивало. Существо жадно втянуло воздух ноздрями, и замедлило движение – он слышал запах крови, свежей, едва начинающей остывать. И хоть внизу, в темноте его ждала новая игра, этот зов он не мог проигнорировать. Пришлось глухо заворчать, напоминая самому себе, что он не может противиться воле Хозяина. От этих беспокойств, он растерял прежнюю легкость и изящность, и веревка опасно качнулась в сторону скальной поверхности.

Куноичи припала на одно колено, и обхватила себя под грудью двумя руками слегка покачиваясь из стороны в строну, и, пытаясь войти в пограничное состояние между спазмами боли. Выжил ли после падения Какаши? На его счет никогда не приходилось сомневаться, слишком большой спектр техник имел в своем вооружении Копирующий. Что же до второго «спутника»… Анко оскалилась. Хотелось бы – однако, маловероятно. Среди них троих она явно была слабым звеном. Слабым, но не до конца сломанным и выброшенным из общей цепи.

При очередном заносе существо съежилось, словно стремилось сродниться с веревкой, мимикрировать под нее. Ощущения качки ему не нравилось – пришлось вновь остановиться, чтобы дать возможность канату стабилизироваться. Он недовольно оглянулся, и, вдруг вытянулся по струнке, заметив на одном из выступов движение.
Встать в полный рост оказалось труднее, чем можно было предположить изначально – Митараши все еще держалась за ребра, другой рукой пытаясь нащупать в стене хоть какую-то опору. Лихорадочно блестящие глаза, вглядывались в глубину шахты, когда рядом качнулся один из висящих тросов.

И тогда они встретились взглядами.

Когти нетерпеливо впились в веревочные волокна. Она подняла руки в защитном жесте перед собой. Шумный вдох в себя, перед нападением. Едва слышный выдох, достаточный, чтобы понять – легкие не выдержат его одной техники катона. Гибкое, плавное движение вперед. Рванный, нервный отскок к самой стене. И в тот момент, когда он прыгнул вперед, раскрывая длинные лапы для смертельных объятий, она призвала тех, что спасали ее всегда. Две змеи взметнулись вперед, навстречу противнику, опутывая чужое тело в воздухе, и раздраженно, шумно шипя  и вонзая клыки в чужую плоть.

Ему не нужно было прилагать достаточно усилий для того чтобы порвать надвое пресмыкающихся,  отделяя их от создательницы, но увлекшись ими он упустил шанс достигнуть своей цели, и сцепившись со змеями в единый борющийся клубок существо с грохотом и пылью  рухнул вниз, неподалеку от зияющего черным проемом входа туннеля.

Думать было некогда – техника была настолько слабой, что не задержит тварь надолго. Анко соскользнула вниз, уже приметив искусственно созданную Какаши стену, что находилась совсем рядом. Копирующего на ней уже не было, и для куноичи это были дополнительные секунды, чтобы принять как можно более безучастный вид. Предел, похоже, откладывался, она просто не имела на него право. Опускаясь все ниже, на слух определяя где мог находиться Хатаке, она почувствовала как погибла ее последняя змея и техника развеялась.
- Какаши? - она соскользнула вниз, тут же оказываясь рядом с беловолосым шиноби - да какого же черта, с каждой минутой, он казался все более отрешенным от происходящего. Анко болезненно поморщилась, и едва бросил взгляд на нукенина (ты-все-еще-здесь?), - та тварь тоже шла по нашим следам.

Существо стряхнул с себя разорванные фрагменты чешуйчатых противников, все еще извивающихся в тщетных попытках выполнить возложенную на них миссию, но уже не представляющие никакой угрозы и зло, угрожающе зарычал, находя в полумраке свои новые цели.
Er sagte, diesmal gibt es leider kein Entrinnen...©

No wealth, no ruin, no silver, no gold,
Nothing satisfies me but your soul. ©

Удивительная живучесть. Везение, скорость реакции или же что-то другое, но куноичи благополучно избежала превращения в мокрую изломанную лужицу на днище каменной коробки. С другой стороны, толку от нее теперь практически никакого. У шиноби подобного уровня не так много чакры, а рваное дыхание, ниточки крови изо рта, а также следы нешуточного истощения на лице и не только обещали лишь то, что девушка скорее нежданно изволит свалиться в обморок, чем станет серьезным подспорьем в схватке. С тем же слепым существом, например, о преследовании отряда которым она только что известила своего напарника.
Темно, достаточно темно, чтобы противник имел значительное преимущество при столкновении. Следовательно, он сделает это в самые кратчайшие сроки. Дождавшись момента, конечно. Если обитатель подземелья оказался достаточно терпелив, чтобы следовать за незваными гостями все это время - то вполне способен выждать еще несколько минут.
Стена, каменным надгробием теперь возвышавшаяся посреди, выглядела достаточно внушительно. Неплохо, такое дзюцу вполне способно временно остановить даже мощную технику катона. Морды собак с внешней стороны защитной преграды выглядели скорее комично, чем устрашающе. Впрочем, на подобную мелочь кукольник закрыл глаза. Фактически, своевременное использование оной позволило сыну Белого Клыка приземлиться без видимых потерь.
- Поздравляю с успешным падением, - нукенин флегматично хмыкнул. Если все ниндзя лиственного селения так же полагаются на удачу, то его лидерам стоит задуматься о безопасности своего уютного гнездышка. На самом деле, он был рад, что бывшая подопытная саннина выжила. Даже очень, ведь найти аналогичный материал - задача почти невыполнимая.
Запрокинув голову вверх, Сасори окончательно убедился, что в нависшем над ними мраке рассмотреть что-либо попросту невозможно. А вот чуть далее и немного правее располагалось мутное серое облако прохода в еще одну пещеру. Вряд ли строители подъемника смогли испарить или же откачать столь огромное количество воды, следовательно ее попросту увели, пробурив дополнительный выход. Туда и стоит направиться.
Особенно учитывая тот факт, что навязчивая музыка теперь становилась громка, как нигде прежде.
Минутная заминка подошла к концу, и Коноховцы наконец соизволили начать движение в единственном возможном направлении. Согласно всем признакам, куноичи держалась из последних сил. Но если Анко, по крайней мере так к ней обращался джоунин, выглядела просто помято, то Копирующий являл собой подозрительную бледность. Интересно. Яд или что-то другое? Если все-таки да, то это обстоятельство могло стать довольно неприятной помехой в дальнейшем. Когда все закончится. А конец наступит не раньше, чем он вновь получит контроль над своим созданием.
Еще несколько багровых всполохов, словно от земли отделились крошечные искры-песчинки, чтобы тут же сгореть в окружающем воздухе. Сасори заинтересованно ловил их взглядом, подмечая все увеличивающуюся частоту вспышек, сравнимых с пламенем свечи, разожженным и тут же съеденным налетевшим ветром.
Каменистая крошка создавала заметный шум, как ни старайся глушить шаги, а потому кукольник даже не предпринимал попыток двигаться в полнейшей тишине. Логичней было бы дать о себе знать, а затем подловить тварь, когда та решится на нападение.
Отсутствие марионетки под рукой - серьезный удар практически для любого кукловода. По сути, шиноби, строящие свой бой на куклах, сами по себе не представляют особой опасности. Большой минус, который рано или поздно старается минимизировать любой уважающий себя кукловод. Себя, равно как и свое искусство, нукенин очень даже уважал, а потому избавился от данного недостатка уже давно. Огня в трубках хватит еще надолго, а тонкое и костлявое тело твари не внушает к себе доверия в ситуации, когда кто-то заставит его обладателя принять душ из жидкого пламени.
Шаги Хатаке Какаши порой, кажется, неравномерны, и Сасори с усмешкой обогнал его, догадываясь о вполне рациональной причине напряжения. Странное место, но сейчас совершенно точно не время избавляться от попутчиков. Хотя, кто знает. Если наверху обнаружилось гендзюцу, способное подействовать на нукенина, то почему бы в глубинах не находится чему-то такому, что окончательно затуманит разум лиственных шиноби. Мелодично-навязчивая музыка уже достаточно сильно могла пошатнуть их состояние.
Если иллюзия смогла дотянуться до сознания Сасори - значит, она действовала в обход стандартного метода наложения, используемого в большинстве известных гендзюцу. Сигнал, создаваемый дзюцу, призван обмануть один или сразу несколько органом чувств, воздействуя на них через мозг. Зрительный контакт, звуковые волны - не что иное, как всего лишь методы. Возможно, в залах со зловещим шепотом изменялось само пространство внутри? Выглядит неплохим объяснением, но кукольник ни разу не сталкивался с иллюзиями, использующими в своей основе энергию сендзюцу. Говоря проще, природную чакру.
Когда стены прохода выросли почти вдвое, глазам открылось уже более и менее различимое жерло тоннеля. Явно искусственного, или по меньшей мере обработанного в связи с чьим-то вмешательством, слишком уж гладкая поверхность пещеры, резко контрастирующая с рыхлыми и грубыми породами здешнего русла. Еще с десяток метров вглубь, и дальняя часть высокой пещеры озаряется едва колышущимся багряным тоном, пока тонущем в завесе окружающей темноты. Но самое интересное заключалось в том, что прямо посреди дальнейшего пути вырисовывались два отчетливых силуэта. Разглядеть и узнать их не составило такого уж большого труда.
Костлявое тело вставшего на задние конечности подземного жителя и маленькая фигурка с ослепительно белой кожей, отчетливо виднеющаяся даже сквозь густой мрак.
Девчонка едва ли опасна в прямом смысле этого слова. Скорее всего, будет пытаться блокировать чакру, если не лишилась своей способности. В остальном же стоило ждать чего угодно.
Сасори медленно двинулся вперед, готовый отразить атаку, в случае если подземные жители решат сделать первый ход. Спустя несколько таких шагов мелодия благополучно смолкла, свидетельствуя о правильности его догадки. Значит, она по-прежнему нейтрализует чакру. Оказывается, здесь было достаточно холодно. Изо рта застывшего в нескольких метрах впереди существа вырвалось маленькое облачко пара. А затем он начал действовать. Принюхавшись, обитатель лабиринта рванулся вперед, вновь перенося часть своего веса на костлявые руки, покрытые серой мертвенной кожей. Его движения кукловод хорошо запомнил еще во время первой встречи. Перемещалась тварь словно рывками. Вот она застыла на месте, но спустя мгновение совершила невероятно быстрый скачок и приблизилась, сократив половину расстояния. Еще одно размытое для глаз движение - и существо нападает. Уйдя в бок, а затем резко взвившись в длинном прыжке. Удар острыми как бритва когтями должен прийтись в точности по горлу, но нукенин успевает закрыться рукой. В итоге существо на мгновение теряет ритм боя, и его запястье оказывается перехвачено самим кукловодом. Сложенная печать активации, и трубки в ладонях послушно встают в боевую позицию. И в тот же момент тварь немыслимым образом изворачивается, а вторая порция когтей обрушивается уже на запястье кукловода, освобождая свою конечность от его хватки. Лязгающий звук металла о металл.
В сумраке подземелья не видно, как оказывается срезанной так хорошо замаскированная под человеческую кисть, и как она спустя пару секунд с легким стуком касается камня. Существо, удовольствовавшись своим успехом, резко отскакивает назад, внимательно изучая противника взглядом.
Сасори раздраженно цыкнул и избавился от остатков своей кисти парой нетерпеливых движений. Теперь левая рука выглядела, словно обрубок с выглядывающей оттуда на десяток сантиметров стальной полой трубкой. Неприятно. Впрочем, невелика потеря. Ситуация приобретала все больше и больше тонов окраски, и нукенину это нравилось.
- Кого из них возьмете на себя? - особой разницы отступник не чувствовал, разве что сомневался в состоянии двойки завалить обрезавшую ему руку тварь без потерь. Видимо, та заметила, что люди несколько отвлеклись от нее, поскольку предприняла еще одну попытку сверхскоростного броска вперед. Левая рука ожидаемо вскидывается вверх, озаряя темноту яркой струей пламени. Существо с шипением отпрянуло в сторону, а вот камень под ним треснул в нескольких местах от напора.
- Ты все равно не успеешь, - в конце мысленного послания прозвучала отчетливая нотка превосходства.
- Ты все равно вернешься назад.
Сложно оценить, сколько времени оставалось до столкновения с не-марионеткой. Но песня, сейчас молчавшая, отчетливо призывала добраться до самого центра Лабиринта. В момент, когда сгусток чужой сущности покинул мысли, шиноби Конохи как раз начали действовать.

[AVA]http://s6.uploads.ru/h6PIi.png[/AVA]

My thoughts they interlace
Been spun out for sometime
I wander in this maze
An act that is sublime
You can never say
That I didn't try
I cannot erase
What's in my mind ©

Довольно странное место для того, чтобы здесь жить. Слишком мало света, слишком мало тепла. Облачка пара выскальзывали из-под ткани маски и растворялись в воздухе, проживая свою короткую жизнь. Только сейчас температура решила резко понизиться или это  запасы жизненной энергии кричали о том, что их недостаточно для того, чтобы согреться?
Холод всегда отрезвляет, но сейчас лучше всего было бы вдохнуть свежий (утренний?) воздух и ощутить небо над головой, а не слои земли, из-за которых путь закрыт. Бог знает, сколько лет этим подземным катакомбам и на чем они держатся. Когда-то давно услышанная фраза о том, что мир построен на крови и костях, ныне имела уже совсем другую интерпретацию. Недавнее кровавое месиво, а если быть точным, то стол для жертвоприношения и вязкая субстанция, которая должна была походить на реку, еще не стерлись из памяти. Хотелось верить, что в этой жиже не было крови их товарищей. До поры до времени им остается только надеяться и убеждать себя в том, что все еще можно исправить.
«- Все десять. М, ну хорошо - девять с половиной, я видишь ли слегка задела стену при спуске – синяк теперь будет,- получил он ответ еще в расщелине, - а вот ты выглядишь паршиво, надо сказать, бледный как смерть.»
Едва ли ее состояние доходило до отметки твердое четыре, но даже если жизненные резервы колебались где-то на уровне нуля и единицы, Анко успешно скрывала это от чужих глаз. Повторить этот трюк также успешно, как хотелось, - не удалось, впрочем, Хатаке сам сплошал. Подставился под удар, как генин, а теперь был вынужден скрывать усталость и не обращать внимание на неприятное покалывание в плече, которое незримой тенью следовало за ним не желая отпускать.
Конечно, он отшутился, мол : «- ты же знаешь, загар мне не к лицу. Плохо сочетается с цветом волос», но эта ирония была более чем неуместной, поэтому мужчина просто замолчал, сосредоточив все свое внимание на Сасори, шедшему уже впереди. Это позволило Хатаке выдохнуть.  Из всех троих мастер марионеточного искусства казался самым целым. Да и чакры у него было предостаточно, хотя, сейчас ему бы это не помогло. Пепельноволосый уже обратил внимание на то, что он не может использовать свои техники и даже шаринган. Где-то стояли хорошие "глушилки", вот только, где?
Смотреть на мир единственным глазом, стало гораздо привычнее, но правое око не улавливало ничего, что могло походить на предметы, способные контролировать потоки чакры в телах людей  и поглощать ее.
«Этот кукловод знает больше, чем говорит» -джоуин недобро посмотрел на красноволосого. Заставить его разговориться возможности не представлялось, да и времени на это не было. Существо (вот кто на самом деле был бледным как смерть) застыло, осматривая гостей, а после понюхало воздух и бросилось вперед. Рефлекторно сын белого Клыка приготовился отразить атаку, но
- Предоставим ему шанс…
Оставалось только согласиться. Расстояние между ними стремительно сокращалось, а Сасори стоял и не двигался. Это вызывало интерес. Наблюдение за потенциальным противником со стороны давало возможность отметить его слабые места. А пренебрегать подобными знаниями было более чем нецелесообразно. Самоуверенность в поведении кукловода не могла быть не оправдана. В скором времени шиноби Листа смогли в этом убедиться.
Эта тварь словно прочла мысли собравшихся, одолев последний участок пути в один большой прыжок, направилась прямиком на Сасори. Не теряя времени, Хатаке отскочил в сторону, оказываясь рядом со стеной. Анко последовала его примеру, но направилась по другую сторону от прохода, что помогло избежать столкновения. При таком освещении сложно разглядеть что-то детально, но длинные когти, готовые вонзиться в глотку Сасори почти поблескивали в темноте.  Неприятное зрелище, но не самое плохое.
Бледный силуэт девочки неподвижен, словно она примерзла к поверхности земли. Больше всего она напоминала призрака или заблудшую душу, которая не могла по каким-то неведомым причинам отправиться в мир иной. Хатаке ловит себя на мысли, что помочь ее душе отлететь от тела, было бы более благородно, нежели пытаться вытащить ее наверх. Неизвестно, умела ли она вообще говорить и, если да, то поняла бы она речь шиноби? Плохие мысли прочно застряли в его голове, их стоило откинуть.
«Почему он не убил? Зачем она нужна ему?» - задался вопросом Хатаке, но звук металла о металл оторвал его от короткого размышления. В паре метров от него пролетела человеческая кисть. Для осознания того, что это не оторванная рука, а деталь от куклы понадобилось несколько секунд, за которые разум Хатаке успел немного затуманиться. В голове всплыли воспоминания времен Третьей мировой. Такое количество трупов, нельзя было сравнить ни с чем, иногда встречались шиноби, у которых были оторваны руки или ноги из-за того, что они попались в ловушку и активировали взрывные свитки. Такое явление было не частым, или пепельноволосый не видел полного ужаса в силу юного возраста.
Похоже теперь на марионеточника не стоило рассчитывать. Можно ли что-то сделать одной рукой? В своей жизни Хатаке встретил лишь нескольких противников, которые могли складывать печати правой кистью. Сощурившись, джоунин Листа посмотрел на временного союзника. От него ожидать можно было чего угодно.
- Кого из них возьмете на себя? - слишком спокойно для человека, который не может использовать техники. Значит, все не совсем так, как представлял себе Хатаке.  Джоунин поворачивает голову вправо, встречаясь взглядом с Анко. В ее руках уже красуется тяжелая металлическая цепь. «И когда она успела ее достать?»
Митараши срывается с места, направляясь прямиком на существо. Ее удар приходится по челюсти. Почти ощутим хруст костей. От этого начинает сводить зубы. Джоунин ждет, когда женщина закончит свою атаку и окажется на расстоянии, позволив пепельноволосому вступить в схватку. Ждать приходится недолго. Анко уходит от атаки, теперь очередь Какаши вступить в игру.
«Пора.»
Хатаке срывается с места, направляя чакру в ноги. Под руку не попалось ничего, что могло бы помочь в этом сражении. Митараши повезло больше - у нее была цепь.
Чтобы избавиться от этой твари нужно использовать тайдзюцу.  Придется вспомнить пару техник, которые были позаимствованы у Гая. Жаль, что Майто сейчас не тут. Когда до существа остается считанные сантиметры, Хатаке выставляет вперед руку, делая захват вокруг шеи противника и понимает, что хорошо, что здесь нет Гая. Может его товарищ, уже нашел выход из этих коридоров и празднует, ведь он смог найти проход на волю первым. Хотелось бы верить, что в этом соревновании сын Белого Клыка одержал поражение.
На практике, свернуть шею оказалось сложнее, чем в представлениях.  Когтистая то ли лапа, то ли рука взвилась в воздух, готовая полоснуть по кисти, разрезая не только плоть, но и кости. Повторять подвиг Сасори не хотелось. "Моя рука мне еще пригодится".
Джоунин наносит удар ногой в позвоночник, отталкивается он твари, делая в воздух кувырок, и оказывается за его спиной. Ненадолго.
Существо разворачивается и мчится уже на него. Слишком быстро передвигается, из-за чего его движения кажутся слишком резкими и неестественными. Приходится отступить назад. Где-то рядом маячит Анко, но она понимает, что стоит подождать. Боковое зрение улавливает Сасори, но чем он занимается не ясно. То ли высматривает что-то, то ли готовиться к атаке, а может просто наблюдает за коротким поединком. "Нравится зрелище?" - усмехается Хатаке, понимая, что если он сам или Анко погибнут от лап этого существа, плакать никто (кукловод) не будет.
Скачок назад, еще один и вот уже в спину врезается стена. Снова она: гладкая, ровная, словно кто-то ее отполировал. Похоже это существо не первое, которое поселилось тут, здесь были и другие, а может, они до сих пор здесь есть. Почему такое странное место для жизни? Без солнечного света. Он ведь необходим людям. Впрочем, эта тварь на человека - то и не очень походила.
Когти мелькают прямо перед лицом, готовые вот-вот испортить не только маску, но и человеческую плоть. Джоунин уворачивается и уходит влево. Удар проходит мимо него и лапа-рука входит в стену и застревает. Появления новых шрамов удалось избежать.
Хатаке не теряет время. Он складывает печати, намереваясь использовать стихию Земли, но получается на удивление паршиво.
- Цепь. - бросает он через плечо, дожидаясь, когда Анко передаст ему найденный агрегат.
Цепь прилетела в руки. Она оказалась тяжелее, чем предполагал Хатаке. В любом случае, лучше хоть какое-то оружие, чем ничего. Тем временем, существо уже высвободилось из плена стены и снова намеревалось атаковать. Сын Белого Клыка плотнее сжимает металл в руках и ждет прыжка...

Цепь с грохотом падает на землю. Мужчина стоит, стараясь выровнять дыхание. Получилось довольно быстро, хотя поднявшаяся пыль сильно мешает. Пришлось прикрыть рот рукой, не смотря на маску, которая не очень-то и спасала."По прибытии в Коноху, надо сказать Гаю спасибо за его соревнования. Они определенно помогли мне не потерять форму".
Мужчина смотрит на существо. Оно бледное, с какой-то серой, кожей. Сильно отличается от той иллюзии, которую он запомнил.
Эта тварь доставила не мало хлопот, но она была еще жива. Без сознания, но жива.
Открыть первые врата, было нельзя, но вот использовать те приемы тайдзюцу... Помещение пришлось немного подпортить. Кусок стены отошел и прижал "его" прямо к земле.
- Жив, - констатирует факт Хатаке.  Он не уверен, что та серия приемов, которую он провел надолго избавит их от "общения" с жителем лабиринта, - стоит заняться им, пока не очнулся.
Пепельноволосый исподлобья покосился на нукенина Песка. Видно его было плохо. Вспышки, освещающие это место то появлялись, то снова исчезали. Маленькие огоньки бегали по залу, а рядом с ними кружились тени. Они переплетаются между собой, а после снова разбегались. "Очередное гендзюцу?"
- Теперь ты.
Хатаке отворачивается от кукловода и смотрит прямо на девочку. До сих пор ее никто не трогал. По-крайней мере, в сознании она находилась.
"Сможем ли мы узнать, как нам выбраться отсюда?"
Ответом на его мысли стала тишина. Кажется, даже звуки затихли, а потом, мелодия начала играть в голове с новой силой. Тени забегали быстрее, а молчание было прервано.

When all the world is gathered for the final feast
Will there be someone to believe in me?
Voices echoing in my distorted mind
Is this for real or just a dream?

(Am I losing my mind? I am not afraid, my dear)

В глубине мертвых глаз расцветало алое, обжигающее пламя, оно манило на себя, призывая дотронуться, вдохнуть его в себя. Словно призрачная дымка гендзюцу выплескивалась за рамки ока, заполняя все вокруг, опутывая сознание, и погружая его в полиморфное состояние. Девочка дрогнула губами, словно желала улыбнуться, но на деле так и осталась неподвижной. Но, Анко видела совсем иное – на бледном, заострившемся лике проступали трещины, словно разрушалась фарфоровая маска, обнажавшая гниющую плоть. Густая, темно-бордовая кровь выступила в уголках дрожащих губ, и потекла вниз по подбородку – она раскрывала рот все шире и шире, лопались надувшиеся десны, из них выпадали зубы. Почему она видела все до мельчайших подробностей? Трещины на эмали, корни, что остались торчать в мягких тканях – аккуратные, такие идеальные, зубки падали в кровь и распались в ней прахом.
Хрипящий голос, что вырвался из гортани совсем не мог принадлежать маленькой девочки, но кто тогда еще мог быть его хозяином? По спине побежал озноб, и Анко показалось, что она откидывается назад.
- Что же вы наделали?
И над ней сомкнулись холодные воды быстрой реки. Уши заложило, легкие сжались от недостатка воздуха – все было как в тот раз! Насмешливый голос зазвучал откуда-то сверху – какая ирония! – зрачки Анко расширились, и заболели когда-то сломанные ребра -... кто-то обещал меня… - тот рассвет она никогда не забудет, полуживая, едва выбравшаяся на берег реки, и израсходовавшая почти все жизненные ресурсы. Тогда представиться он не удосужился, зато сделал это сейчас - …выпотрошить! Митараши сжимает кулаки, и с особой яростью выкрикивает «Кай!». Осознание бьет по голове тяжелым, пыльным мешком, и когда она обнаруживает себя вновь в коридорах лабиринта, на языке все еще остается привкус пресной, мутной воды.
А ведь прошло не больше пяти секунд.
- Цепь!
Скорей на автомате, токубецу подхватывает требуемый предмет и перебрасывает его Хатаке, который вступает в борьбу с существом. Анко делает пару шагов в их направлении, судорожно выискивая момент, чтобы поддержать Копирующего, если что-то пойдет не так. В голове все еще звенит, и, кажется, она напрочь забыла причину своего возбуждения – пока еще осознание дается плохо. Оно пришло и уже засело в голове, но чтобы принять его нужно еще немного времени. Которого у них нет.
В движениях Какаши она видит совершенно иной стиль, знакомый до такой степени, что кривая усмешка сама появляется на лице. Тайдзюцу было коньком их общего знакомого, и на деле Митараши многое было отдала, что бы обладатель неугасаемой силы юности сейчас был с ними в качестве боевой поддержки. А ведь казалось, что у Хатаке почти не осталось сил, но похоже сейчас он вскрывает дополнительные резервы – Анко цокает языком – плохо. Такой бой не может затягиваться, слишком опасно, как и неудавшаяся техника дотона. Но, это не мешает шиноби завершить комбинацию ударов, принося в местный скучный пейзаж некоторые новшества в виде сколов стены, что неотвратимо съезжают вниз. И в тот момент, когда существо получает вполне весомый удар и рушится придавленное каменной плитой, мимо куноичи пролетает стальной трос.
Мелодия, до сего момента звучавшая на таких низких тонах, что вовсе не была слышна, взрывается таким оглушительным визгом, что девушка едва не вторит ему, а лишь с размаху закрывает уши, что бы ничего не слышать. В широко раскрытых глазах отражается разворачиваемая картина, словно написанная широкими мазками кисти, и медленно оплывающая по краям от нестерпимого жара.
Когда огонь озарил коридоры, Анко почти ослепла – и в то же время как ярко выступили на стенах трещины, царапины от ногтей заключенных. Как высоко взметнулись тени, испуганные таким поворотом событий. По воздуху поплыл запах паленой плоти и жженых волос, такой одурительно тошнотворный, что желудок сделал сальто.
Пространство начало заволакивать едким дымом от пылающих останков, ив тот же момент Существо издав полустон-полурык, с новыми силами рванулось вперед, отбрасывая прочь каменные плиты.
И опять все дело заключалось в нескольких шагах – догорающий труп рухнул на землю, внутри него что-то с приглушенным хлопком лопнуло, и поплыл удушающий запах мертвечины.

Раздраженное рычание напополам с облачком пара вырвалось через приоткрытую пасть. Он стал хуже видеть из-за травмы, но четко различал запахи пришельцев. Крайне живучих пришельцев, не в пример тем, кто так никогда и не выйдет с верхних этажей лабиринта. И оттого они были опасны. Существо повело в сторону, но, словно не желая признавать своей слабости он кинулся вперед замахиваясь лапой на беловолосого шиноби, словно отгоняя того со своей территории. Но, теперь он был в меньшинстве – ярко вспыхнула его помощница, хотя это происшествие и не нашло отклика в сознании твари, но он четко осознавал, что сейчас может проиграть. И потому – скользящий шаг назад, как раз в тот момент когда сбоку мелькает куноичи. Существо оскалился, и цепляясь за стену пополз вверх, время от время останавливаясь и срываясь на угрожающий рык. И когда уже до земли осталось внушительное расстояние и потолок коридора был достаточно близко, а рядом с ним и щель которая вела в глубины потайных ходов, тварь остановилась, ненавидяще взирая на пришельцев и шумно выдохнуло. А после, словно, собираясь все это время с силами выдало вполне человеческий смешок.

Анко прошиб озноб, и она предпочла подумать, что злую шутку сыграло эхо, которое явно было на стороне обитателей лабиринта. С минуту длился зрительный контакт, Существо словно размышляло стоит ли бросаться в новую атаку, но метания привели лишь к тому, что оно пятясь спиной и цепляясь за камни исчезло в расщелине.
Резко стало тихо, только вдали слышался шум осыпающихся камней – Митараши прижала пальцы к переносице и зажмурилась, пытаясь проанализировать и разложить поп полочкам всю информацию. Получалось, откровенно говоря плохо, и камень преткновения нашелся достаточно быстро.
- Где он? – куноичи крутанулась на пятках, зло созерцая туннель. Так и есть – Кукловод исчез, не оставив после себя даже тени. Или напротив притаился в ней, чтобы напасть в удобный для него момент. Надо же было так глупо довериться неизвестно кому – Анко едва сама не зарычала от бессилия. Взгляд метнулся в сторону Какаши, - помнишь миссию в Стране Рек, - она махнула рукой куда-то на восток, или в прошлое, - Акасуна был напарником Итачи. Какого черта Акатсуки забыли на территории деревни? И если им известны ходы через лабиринт за ее территорией…
… то это очень неприятная новость для всех пограничных отрядов. Не избежать теперь перехода на полувоенный режим внутри Конохи, с комендантский часом и остальными необходимыми ущемлениями для гражданских. Территория Ши но Мори и вовсе теперь станет зоной особого риска, и вряд ли здесь проведут экзамен в следующий раз.
О, теперь причин выбраться из злополучных туннелей у нее прибавилось в пару раз. К тому же - разве она могла нарушить данное обещание. Злость странным делом послужила катализатором к появлению новым силам для последующего продвижения вперед. Анко сдула с глаза челку, и оглянулась на Хатаке.
- Похоже, у нас появился шанс завершить ту миссию сейчас.
Могла ли ситуация сложиться еще хуже? Вполне – куноичи на ходу затягивает ослабившейся после драки оби, чувствуя, как на это движения откликаются поврежденные ребра. Но, повреждения получила не только она – на губах заиграла жестокая ухмылка. Могла ли ситуация сложиться как нельзя лучше? Даже искать не пришлось…
Она идет вперед, опережая Какаши на шаг, и расправив плечи. Минус один противник. Плюс один враг – расстановка сил не особо то и поменялась, разве что они до сих пор не знают, чего им ждать впереди. Все чаще Митараши напрягает слух, пытаясь услышать отзвуки падающей воды, по ее внутренним ориентирам они давно должны достигнуть водопадов. Об этом же говорит и явный запах сырости… или это разложение. Что-то сбивает ее интуицию напрочь, и, когда в очередной раз она оглядывается назад, то ей кажется, что за двумя путниками упрямо, настойчиво и чинно марширует целый ряд призраков. Те кто упокоился в лабиринте много лет назад, и, те, кто оказался новыми пленниками попавшими в ловушки катакомб. И среди них, непременно, найдется кто-то с алыми глазами и длинными каштановыми волосами.

- Вы готовы, Хироши? - Койар едва ли по-настоящему беспокоится о состоянии подопытного, но убедиться, что все в порядке, необходимо. Доброволец медленно открыл глаза, распахнув посеревшие веки, лицо, обтянутое бледной сухой кожей, пошевелилось. Даже сейчас, несмотря на достаточно благоприятные условия, этот человек выглядел ужасным стариком. Морщины в уголках рта и на лбу, выступившие на коже пигментные пятна, и только подбородок по-прежнему походил на волевой. Будучи коротко остриженным и выбритым, он выглядел несколько комично, да и сам похоже испытывал дискомфорт из-за отсутствия привычной растительности на лице. Между истончившихся потемневших пальцев мелькала небальшая коробочка с неизвестным содержимым.
- Д-да. Давайте начнем, - подошедшие солдаты подхватили старика под руки, помогая подняться с блестящих черных носилок из идеально отшлифованного материала, после чего, поддерживаемый сопровождающими, Хироши приблизился к контейнеру с открытой и теперь лежащей ребром к земле крышкой.
- Это он?
- Да.
Лежащее внутри тело без лица, ногтей и суставов, лишь человеческое очертание с неестественно длинными руками, покрытое слоем ровной бледной кожи. Образец казался удивительно безмятежным, и сложно было поверить, что именно он имеет все шансы стать непревзойденным убийцей, лучше любого из стоящих в зале Сердца. Да что там, даже лучше любого гвардейца, таланты которых и близко не встанут с его мощью. Или ученым, чьи исследования и дороги мысли станут полным открытием, благо он не скован ненужной моралью и субъективностью взглядов.
Открытый контейнер подняли на плечи еще шестеро человек, после чего осторожно направились к сверкающей ровным светом впереди сфере, сегодня принявшей из багровой почти алый оттенок.
- Снимайте блокировку, - отдав приказ, он поспешно отправил в рот несколько синеватых капсул, тщательно их разжевав и проглатывая. Теперь звук будет всего лишь звуком, нервная система и мозг никак не отреагируют на распространяющиеся по округе волны эманаций чужой воли, а здесь они должны быть особенно сильными.
Обрушившийся шквал голосов как сильный ветер затенил все остальное происходящее. Они взывали, кричали, были в гневе. Какой-то солдат поплатился за собственную самоуверенность, не успев принять лекарства от их цепких невидимых лап, ловко орудующих в сознании. Взревев в приступе безумия, он повернулся к своим же собратьям, метя клинком в одного из них. Койар быстро пресек агрессию сумасшедшего, вырубив его выверенным ударом по затылку.
Что бы там не говорили о советниках, но они были мастерами надавливать на нужные рычаги в головах, а после смерти их возможности лишь расширялись. Чем каждый беззастенчиво пользовался. Пользовался бы, если б не тщательная подготовка.
- Теперь скажите Хироши, чтобы он подносил! - приходилось перекрикивать многоголосый гул, хотя в реальности здесь царила полная и абсолютная тишина.
Контейнер с оболочкой лег прямо под вновь ставшую темно-багровой сферу, и носильщики спешно ретировались. Старик же отбросил коробку в сторону, и извлек оттуда содержимое, больше всего напоминающее светящийся шар синего света. Красноватые снежинки теперь завывали тихой вьюгой, бешено крутясь против часовой стрелки и жаля в лицо.
Только странный старик знал, как использовать эту сферу. Недоверие, хоть и было, но прошло с тех пор, как он несколько раз продемонстрировал активацию оной на практике. Но объекты быстро умирали, нужен был внешний источник мощной подпитки. И Сердце - единственное, что приходило на ум. Сам же таинственный ее обладатель, назвавшийся Хироши, маниакально порывался ускорить процесс, сразу же спустившись в глубины. Он явно что-то знал, но все расспросы не привели ни к чему, кроме того факта, что он не совсем в себе. И в то же время он оставался их единственным шансом в противостоянии с советом. Даже Аззер, рационалист до мозга костей, поддержал идею этого их спуска. А что я? Я ведь, похоже, просто ужасно устал.
Поднявшаяся пурга сделала все полутона размытыми, а эксперимент, тем временем, должен был уже подходить к завершению. Внезапно метель утихла, и мощная воздушная волна прошлась по всему залу, отбрасывая и изламывая тела находящихся в нем солдат. При столкновении с острыми гранями каменистой стены боль множеством ножей врезалась в спину, а затем все мысли окутала бессознательная темнота.

---

A cage of the tangible,
All you had to own.
You poor social cannibal,
What's left when you lose the throne? ©

Долго же вы будете продолжать?
Быстрые шаги эхом отдавались от местами сколотого камня, но замедляться нукенин намерен не был. Причиной тому были вовсе не Коноховцы, ослабленные настолько, что едва ли теперь смогут куда-то деться. А вот потерянная марионетка все яснее давала о себе знать, и допустить ее в центр первой значило бы потерять бразды правления происходящим. Кукольник совершенно не представлял, насколько критичным это может оказаться, но пренебрегать сейчас не стоило даже мелочью. Он не на своем поле, и не давать навязывать себе чужие правила становится все тяжелее.
Та музыка была намного приятнее для слуха, чем ваш вой. Вы в курсе?
С тех пор, как с немертвой девчонкой было покончено, прошло всего несколько минут. Ждать окончания боя лиственных шиноби было непозволительной роскошью и не вызывало в Сасори совершенно никакого энтузиазма. Потому, завершив свое дело здесь, он не теряя времени устремился дальше, туда, откуда исходил неестественный свет. И был неприятно удивлен, поняв, что близость странного зала оказалась лишь оптической иллюзией, а на самом деле к тому вел достаточно длинный крутой коридор вниз. Значит, он куда огромней, чем я думал. Если отсюда входной проем выглядел весьма внушительно, но при ближайшем рассмотрении он и вовсе должен оказаться гигантским.
Заткнитесь наконец, вы мне мешаете.
Еще одной досадной неожиданностью стала смена звукового фона, настойчиво стучащегося в голову. Мелодия исчезла целиком и полностью. Возможно, кто-то решил, что так воздействовать на него попросту бесполезно. А может, так и планировалось с самого начала. В любом случае, полные желчной злобы и угроз голоса, одновременно сулящие за службу им заоблачные награды, неимоверно раздражали. Однако, затыкаться никто даже не планировал.
Тем временем откуда-то сзади донеслись отголоски яростного рычания. Видимо, Коноховцы все же разобрались с оставшимся обитателем подземелья. Забавно, а ведь поначалу тот издавал только подобное змеиному шипение.
Странное чувство, однажды оно уже отчетливо возникало. Словно ощущение чужого присутствия, но сейчас оно не несло в себе той угрозы. И тем более не походило на бывшую марионетку, та оставляла за собой лишь пустоту. Это подземелье отвратительно влияет на восприятие. Других объяснений, почему в мысли лезет подобное, я не вижу. Учитывая особенности местного гендзюцу, следует следить даже за ними.
Хруст каменной крошки впереди заставил напряженно замереть, всматриваясь в темноту, так неестественно лежащую посреди освещенного темно-красными отблесками туннеля.
Спустя мгновение ее прорезали два тусклых желтых глаза. И тень словно бы шутливо поклонилась.
- Значит, ты все же не повернул. Глупо и предсказуемо. Теперь иди, и встреть то, что тебе уготовано, - дряхлый старик, шурша своим одеянием, отодвинулся с пути и кукловод спустя пару секунд принял решение, что второй раз его убивать все равно нет смысла. А вот некоторые вопросы еще как имелись.
- Ты страж лабиринта? Почему пропустил меня так просто?
Прежде, чем ответить, тот почти по-человечески сощурился, и едва заметно наклонил голову на бок.
- Потому что Враг умеет прятаться. Он скрылся под двумя чужими личинами так, чтобы не быть узнанным.
Кукольник хмыкнул и продолжил свой путь. Но в последний момент, уже оставив своего собеседника позади, все же задал еще один вопрос, уже не оборачиваясь и смотря только в завихряющиеся впереди потоки багровых снежинок.
- Первая - моя марионетка. Какая вторая?
- Мой ученик.
По оживающим коридорам прокатился торжествующий смешок. Или же он прозвучал лишь в сознании?

-

A cage of the tangible, All you had to own. Тихо, слишком тихо, закупорен выход. Не тревожьте воздух, но он был всколыхан. Не тревожьте стены каменного плена, В пагубной надежде избежать их гнева. Кто бы не спускался, путь давно сломался. Как бы не копался, но внизу остался. Тихою волною бешеной тревоги Он тебя накроет, подхватив за ноги. Тихо, слишком тихо. Никто не услышит как в предсмертных вспышках Лабиринт задышит. You poor social cannibal, What's left when you lose the throne?

Он не видел этого места, не видел, но откуда-то помнит, как все должно было случится. Очень странно, учитывая то, что еще недавно он должен был быть самым обычным. Тем, кого называли шиноби. Проклятые сферы, теперь он точно не успеет никого предупредить. Сознание на грани сна, и вряд ли оттуда уже когда-нибудь вернется. Эксперимент провалился, он и не мог пойти удачно с самого начала. Создавая кокон, они наделили его внешним блеском, но забыли о том, чтобы сделать себе послушного раба. Не получилось ни раба, не получилось и воина. Теперь он понимал, отчего было беспокойно. Но так надеялся, что они помогут ему вернуться домой, что без сомнений согласился оказать услугу. Услугу, ставшую роковой. Ведь теперь, по сути, он дома.

Hear of the same affair, Right before the fall. Сердце под угрозой, но и ты бессилен. После оборота стрелки изменились. Щелкнув очень тихо, и презрев все мнения Они побежали в разных направлениях. Маленькая, думая, выход как найти Соскочив, отправилась по ложному пути. Сделав полукруг, она с большой столкнулась, Вновь вернувшись в ритм. И петля замкнулась. We'll see what's truly there, When it takes us all.

[AVA]http://s6.uploads.ru/h6PIi.png[/AVA]

Started off as a one night stand. Lingered to a fling.

One more nail in the coffin.
One more foot in the grave.
One more time I'm on my knees, as I try to walk away.
Everything I loved, became everything I lost.

Every second. Every minute. Every hour. Every day.
It never ends. It never ends. ©

«…Где-то над толщей этой земли ночь входит в свою последнюю фазу, готовясь уступить место рассвету. Еще слишком темно для того, чтобы солнце встало, но на горизонте уже появляются блеклые просветления. В детских сказках говорится о том, что это солнце возрождается, чтобы с новой силой одарить всех своими лучами и теплом. Проникнуть через окна к людям, щекоча их светом,  дать надежду на лучшее будущее.
Очень сложно добраться до тех, кто находится в десятках метрах под землей без еды, воды, питаясь лишь надеждой, хотя надеждой ли? Если бы от того выберутся они или нет, зависела только их жизнь, то шиноби Конохи уже давно опустили бы руки и сдались. Отчаянье уже  прокралось в сердца ниндзя, но оно не могло поглотить их полностью. До тех пор пока они не сообщат обо всем, что с ними произошло, они не смогут покинуть этот мир, они просто не имеют право на смерть…».

В лабиринте становится слишком тихо. Пока Анко молчит, джоунин успевает заметить, как меняется рельеф и прикинуть, на какой глубине они находятся. Приблизительные результаты совсем не радуют. Сложно даже представить, закончилась ли та ночь или они все еще ходят под ее покровом, что уж говорить о глубине, на которой они застряли. Делать ставку на то, что есть совсем не хочется, не приходилось. Мужчина чувствовал, как желудок прилипает к позвоночнику, но при мысли о том, что было бы неплохо исправить хотя бы эту ситуацию, к горлу начало подступать то, что некогда было вкусной закуской. Хатаке прикрыл рот рукой, прижимая маску к лицу еще сильнее. Организм обманывает его, вся пища уже давным-давно должна была перевариться,  значит, иммунитет немного ослаб или дал сбой.
Тошнота медленно начала отступать.
- Ты же понимаешь, что для нас двоих это почти неподъемная задача – разрушить Лабиринт, - даже будь у нас вполовину больше чакры, чем сейчас. Если только…- Митараши резко замолкает, отказываясь продолжать свою мысль, хотя в этом никакой необходимости и нет. По ее беспокойному взгляду, по тому, как сильно она закусывает нижнюю губу, можно сразу сделать вполне очевидный вывод: в голове появляется фраза, которую Анко скорее всего не осмелилась произнести «… не пожертвовать собой». Цитата настолько четко оседает в чертогах разума Копирующего, что кажется, будто токубецу сама завершила свою речь, будто искореженное подсознание Хатаке не имело к этому никакого отношение.

«Стабильно плохо» - именно такой диагноз бы поставила ему госпожа Тсунаде, Рин или любой другой медик.

«Стабильно плохо» - без улучшений и надежды на нее.

«Стабильно плохо» - но пациент спокоен, а разум его чист. Стоит отметить, что речь связана и без долгих пауз. Отклонений в поведении не наблюдается. Суицидуальные мысли и идеи их воплощения отсутствуют. Зрачок на свет реагирует, сердечный пульс в норме.

...Пока в норме.

- Если ты беспокоишься о том, что я собираюсь разрушить лабиринт в одиночку, то спешу заверить тебя в обратном, - «и даже твоей помощи будет недостаточно для того, чтобы сделать это», - я собираюсь вернуться в Коноху и доложить обо всем Хокаге. Считай, что это наше задание, а миссия должна быть выполнена не смотря ни на что, ты знаешь, что это написано в кодексе шиноби.
Хатаке смотрит спокойно, стараясь не думать о том, как говорил тоже самое многое лет назад, когда потерял своего друга. Лицо юного Учиха всплывает в памяти, но пепельноволосый встряхивает головой и наваждение исчезает.
У него еще достаточно сил для того, чтобы использовать некоторые из своих техник, в том числе и райкири, жаль только, что чакра восстанавливается слишком медленно. Возможно, причиной этому и было заражение, которое он получил, а может всему виной время.

Каждый шиноби обучен умирать почти с самого детства, а поколение Хатаке готово не только отдать свою жизнь за товарищей, но и увидеть их смерть. Как бы это не было больно, но они обучены терять все, что им дорого, именно поэтому сильнейшие шиноби никогда не связывали себя ни с кем какими либо узами. Вот только… чтобы превзойти всех сильнейших,  нужно найти что-то, что ты будешь защищать, то, что тебе дорого. Защита Родной деревни как нельзя лучше подходила под эту статью и Хатаке знал, что Анко держится, так же как и он, мыслью, что вопреки всему нужно доставить информацию о лабиринте и Акатсуки Сарутоби-сану. Воля Огня в полной мере захватила их в плен, не давая и шанса смирение. Они могли и должны двигаться только вперед.
Коридор начинает петлять все чаще, а повороты становятся все более крутыми. За каждым из них может таиться опасность и кукловод с его сбежавшей марионеткой не самое страшное, что они сейчас могут встретить. «Держу пари, что столкнуться с жителями этого лабиринта гораздо хуже, чем с существом».
- Коридор становиться уже, - ему кажется, или голос Анко действительно дрожит? - мы поднимаемся наверх!
Хатаке чуть склоняет голову набок и осматривается. Он не верит лабиринту и в то, что им удастся так легко выбраться отсюда. Все это нужно только для того, чтобы подогреть интерес к игре, которая идет полным ходом, вот только коноховцы здесь выступают в роли пешек на игральной доске, так называемый штрафбат.
Кивнув, пепельноволосый продолжает движения, готовясь к тому, что вскоре им предстоит пройти очередную ловушку, которых итак слишком много в этом месте. Самая главная из них – эта вера в то, что здесь нет ничего, что может угрожать жизни.

Они подымаются по склону наверх. Каменистая дорожка становится более крутой, а потолок все ниже опускается над головами потерявшихся путников. Ничего не предвещает опасности, но в застоявшемся воздухе уже чувствуется нависающее напряжение.
Еще один поворот и вот они уже стоят на достаточно большом выступе, вымощенном разноцветными  камнями. Все камни, от мала до велика, имеют свою индивидуальную окраску и форму. Они не похожи на драгоценные, но видно, что кто-то с особым трепетом перебирал их, выкладывая мозаику на балконе, за которым скрывался величественный ритуальный зал. Начинает казаться, что он заполняется людьми, которые ждут какого-то представления, - тенями, душами, существами, кем угодно, но только не людьми. В воздухе начинает витать какой-то странный привкус. В книжках, которые читал Хатаке, это называлось кульминацией, но в виду тех обстоятельств, которые происходили с ними, сложно определиться в терминах – она ли это была апогея, то ли развязка - если не завязка.
- Похоже, нам придется спустится вниз. – Пепельноволосый снова внимательно смотрит на спутницу. Ему не нравится эта идея, и он чувствует, что ничем хорошим она не закончится, но:
- Я не считаю, что нам нужно спускаться, - правый глаз чуть поблескивает от освещения, здесь света гораздо больше, чем в коридоре, по которому они шли, - только нам все равно не дадут вернуться обратно.
Джоунин замолкает и снова смотрит в зал. Он кажется ему слишком не настоящим, фальшивым. В ушах появляется странный звук, словно кто-то играет на органе. Хатаке прислушивается к своему подсознанию и узнает коду одной из сонет, которую он слышал на днях, а меж тем, музыка уже умолкает и незнакомый голос шепчет прямо в ухо :

«…Скоро тучи скроют солнце,
Скоро чья-то кровь прольется,
Воздух сделается томным,
Вы останетесь без дома…»

Джоунин едва заметно округляет глаза, но голос уже замолкает и, кажется, что на балконе снова никого не осталось, кроме него и Анко.
- Идем, - настороженно произносит Копирующий и медленно движется к спуску вниз. Замолкающие тени с новой силой начинают витать в воздухе, будто бы аплодируя.

«…Небо рушится на землю,
Мы вершим благое дело,
Не спасет вас ваш гонец,
Потому, что вам конец…»

- Что? – остекленевший на мгновение взгляд Анко стал осмысленным, и она удивлённо взглянула в спину начавшему спуск Какаши. Что за непоследовательность в своих действиях, ведь буквально пару минут назад он сказал, что против спуска в высокие залы. И вот такое резкая смена своего решения. Девушка нахмурилась, и тут же фронтальным зрением увидела, как рядом с ней заплясали целые облачка кроваво-красной пыли – резко защипало в носу – уж не в этом ли было все дело? Медленной волной начало накатывать раздражение, а, Копирующий, тем временем, уже преодолел с десяток ступеней ведущих вниз.
Куноичи глубоко вздохнула и на секунду зажмурилась, старательно блокируя тупую головную боль, которая давила на виски и переносицу. Музыка, что сбивала ее с толку последние пару часов, давно оставила разум, и, к удивлению, именно это поспособствовало его очищению. Сейчас, Анко казался невероятно глупым то решение последовать вслед за Кукловодом. Им надо было искать путь наверх, а не плутать в лабиринте нижних ярусов.
Или в лабиринте собственного подсознания.
Она опирается ладонью о шершавую стену, позволяя себе эту слабость в виде опоры в движении – сейчас даже секундные, спокойные переходы без необходимости сражаться действовали расслабляюще на уставшее тело. Так она хотя бы могла понять, насколько еще хватит внутренних резервов как чакры, так и ее собственных сил. Пальцы внезапно коснулись чего то мягкого – плесень! – проскользнула первая мысль, но она тут же отпала, когда «плесень» зашевелилась под ладонью, и судорожно пискнув юркнула в расщелину.
Крысы в стенах. Крысы под ногами. Красный всполох танцующей пыли перед глазами…

- Я ничего не имею против массового веселья, но, пойми - это первый выходной для меня и Асумы за последние пару недель. Экзамен совершенно измотал нас, - Куренай пару раз открыла футлярчик с яркой помадой, и так и не воспользовавшись им, отставила его в сторону. Митараши досадливо поморщилась и отложила прочь парик длинных черных волос, которые до этого долго и тщательно расчесывала.
- Можно подумать, только у вас были проблемы, - токубецу не любила когда рушатся ее планы, особенно в последний момент. Но, тут в игру вступила та сила, против которой сопротивляться было очень и очень сложно.
Куренай мягко улыбнулась, и потянулась рукой к подруге, намереваясь успокоить ее прикосновением. Не вышло, Митараши юрко извернулась и встала со своего места – непомерно длинное юкато, с еще не подогнанным под рост подолом, шлейфом потянулось за ней следом.
Они же хотели пойти компанией – на это ставился расчет, теперь же придется придерживаться другого плана. Который еще надо придумать – Анко покрутила в пальцах монетку-талисман и, вздохнув, с улыбкой повернулась к подруге.
- Так, что, вы даже не заскочите на «официальную часть», - обе девушки хмыкнули, вспомнив, что под этим действием обычно значилось занудные отчеты осеннего триместра со стороны АНБУ. Ложка дегтя не иначе.
- Как можно. И, думаю, мы даже задержимся на полчаса, - Юхи изящным жестом взбила волосы, перед тем как надеть черную, остроконечную шляпу…

Призрак улыбающейся Куренай тает, оставляя после себя лишь отголоски смеха – Анко рассеянно взмахивает рукой, стараясь отогнать морок. Нет, больше она не попадется на этот мираж, который так искусно выплетает лабиринт. Прошло достаточно времени, чтобы смириться и принять произошедшее как должное. Куноичи красноречиво смотрит в спину удаляющемуся Какаши – вот именно – не пора ли смириться?

Где-то в седине спуска она спотыкается о выщербленную ступеньку и с раздражающим шипением приваливается к стене боком, знаком показывая, что ей надо пару секунд, чтобы привести дыхание в норму. Легкие, по ощущениям, напоминают тлеющие листы бумаги, что уже начали осыпаться белым пеплом. Анко неосознанно скользит ладонью по шее к ключице, слыша как там, внутри рваным темпом заходится сердце, словно все это время девушка бежала марафон.

- И что это за костюм? – Митараши с постной миной смотрит на Майто Гая, пытаясь найти хотя бы три отличия от его повседневной экипировке, и той, в которой он пришел на праздник.
- Костюм Ослепительной Юности! – торжественно объявляет мужчин и эффектно становится в позу признанного атлета, не забывая при этом широко улыбаться.
- Идиот, - сообщает ему Анко, и, откинув за спину длинные волосы, огибает замершего на месте Гая, направляясь к шумным компаниям.
Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети ©
Где-то там, на верхних уровнях, совсем немного не дойдя до коридора, что мог бы вывести его к одному из выходов из лабиринта, Зеленый Зверь Конохи согнулся в три погибели и судорожно закашлял. Он уже третий раз возвращался за своими товарищами, пытаясь найти их и вывести наружу, но каждый раз ловил лишь собственную тень. Впрочем, единожды ему повезло – вдалеке мелькнула чей-то силуэт. Гай с громким криком, обозначающим свое присутствие, ломанулся было вперед, но так и не смог никого догнать. Зато запутался в паутине, и словил пару пауков себе за шиворот. Тогда он не предал этому значение – а, зря.
Живот скрутило в очередной раз, и тошнота поднялась к кадыку – на этот раз он не мог себе отказать в этой малости – Майто шатнуло в сторону, и обильно вырвало кровью. Голова закружилось, все тело начало бить мелкой дрожью, и, вопреки всем заветам и мыслям о силе юности, он рухнул головой вниз в темную, расползающуюся лужу.
Отвратительный запах ударил по обонянию, и новая волна дурноты накрыла с головой. Глаза отчаянно заслезились, а сквозь губы вырвался булькающий звук.
На воротник зеленого костюма, что встопорщился над изогнутыми позвонками шеи, деловито вскарабкался паук и замер. Гай дернулся и грузно распластался на полу. Перед потухающим взглядом мелькали тени. Кажется, он слышал знакомые голоса, все верно – это Ли пришел забрать его. Губы задрожали в жалком подобие улыбки – он так не хотел представать перед своим лучшим учеником беспомощным…

Взявший из ниоткуда поток ветра прошелся по лестнице, огибая Анко и ударяясь в спину Какаши. Словно кто-то слишком быстрый и торопящийся убежал вперед спускающихся джоунинов – догони если сможешь – и куноичи, повинуясь этому внезапному порыву укорила шаг.
- Хатаке, - резкие интонации в наличии. Сейчас, когда рядом с ними нет нукенина, пора оценить свое бедственное положение, - теперь я задам тебе тот же вопрос – оцени свое состояние, - она должна знать в какой момент может наступить критическое положение. Как бы они не торопились выбраться, но шли все же по наитию, и – отвратительные мысли – могло случиться так, что заблудились еще больше. А, значит, привал сделать необходимо. Анко скрестила руки на груди исподлобья уставившись на своего спутника, - не знаю как тебе, а, мне отчего-то не кажется, что в конце этого зала есть прямой выход наружу. Давай признаемся уже, мы истощены и заб…
Новый порыв ветра всколыхнул рваные края юката, и, подхватив целый рой красной пыли, устремился куда-то в цент зала. Словно, именно там происходило какое-то важное событие, которое, несомненно, стоило внимания.

Какой шанс у них был пойти разными дорогами с Кукловодом и больше никогда не встретится в этом лабиринте? По меркам Митараши очень большой, но нет – нукенин вновь был здесь, в центре всех событий, и лицом к лицу с тем, кто больше не являлся его подчиненным.
Куноичи раздраженно хмыкнула и прижала пальцы к переносице, прикрывая глаза и всем видом выражая вселенскую тоску – определенно эти двое готовились к бою, который, при всем желании обойти не было никакой надежды. Но, и вмешиваться она тоже не собиралась.
- Мы можем попробовать поискать дугой выход, - растерянный взгляд охристых глаз скользнул по Какаши. Она сама понимала, что нет никакого другого выхода. Путь лежал только вперед, - Или подождать…
Подождать, пока их не втянут в потасовку.
Подождать, пока каменный свод не рухнет на голову.
Подождать, пока кто-нибудь не разбудит ее от этого кошмара.
Над ухом вновь раздался тихий смех Куренай. Официальная часть давно закончилась, не так ли?
Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
"Смерть придет, у нее
будут твои глаза"©