I'm only human ©

Она отталкивается от ветки и взлетает все выше, почти над кронами деревьев – фалды плаща хлопают на ветру, словно крылья невиданной птицы, но повинуясь силе земного притяжения приходиться падать вниз. Именно падать, широко раскинув руки и закрыв глаза. Анко развлекается. Анко не хочет думать о предстоящей миссии, пока ее нога не переступит границу страны Огня. На минутных обсуждениях деталей и тактики боя (если вдруг случится такая неприятность) куноичи молчит, лишь иногда кивает – капитан отряда сейчас Хатаке, в его квалификации сомневаться не приходится, по сути Анко не совсем понимает, как она попала на эту миссию. В разгар экзамена, в перерыве между этапами, в момент, когда скопилось столько бумажный волокиты, а по деревне разгуливает толпа лишнего, опасного, народа, вдруг на одного из надсмотрщика сваливается долговременная путешествия, с весьма мутным заданием. Она сама не присутствовала при докладе посла Кава но Куни, но присвоенный статус «А», и запрет на участия новичкам и чуунинам (не говоря уж о генинах) возбуждал маломальский интерес.
Два дня пешим ходом, сквозь лес, с короткими ночевками на холодной земле, дежурствами и практически в полном молчании – Митараши так не может, ей необходима хоть какая-то разрядка, и потому она взлетает все выше и выше, отталкиваясь от стволов деревьев, но как только позади остается земля Страны Огня, куноичи занимает свое место в арьергарде маленького отряда, вся превратившись в слух и переставая производить весь тот лишний шум, который позволяла себе на территории родной страны.
Особенные…гении...
Черт бы их побрал, вокруг нее всегда полно особенных людей (пристальный взгляд карих глаз буравит дырку в спине Хатаке). И охотится тоже приходиться на особенных, коими считают эту странную организацию, что основалась, словно стая гиен, в глубине Страны Рек. А, значит, в который раз стоило оставить дома предсмертную записку, как смеясь, советовала Куренай, накануне отхода Митараши из деревни. Обычные шуточки, словно обереги, словно они забалтывают саму смерть, и не относятся к ней серьезно – никто никогда не говорит, что делать, если кто-то из них не вернется из миссии живым. Механизм отточен до мелочей, каждому заранее предоставлено место на центральном кладбище, где впрочем подобралась неплохая компания. Каменная плита, цветы в вазе и раз в год зажженная свеча – на большее претендовать не стоит. 
За мрачными мыслями она едва не теряет направление, даже не замечая, как соратник, словно зеленый лист на ветру, исчезает в просвете между деревьями – Анко упрямо встряхивает головой, и, не предчувствуя ничего хорошего, следует за ним следом. Не зря же Какаши как гончий пес шел вперед напролом – стоит немного понаблюдать за ним, и сможешь по движению тела, или взмаху руки угадывать настроение капитана. Естественно, если он позволит это сделать.

Шум горной реки оглушал, впрочем, сейчас, когда все чувства обострены до максимума, мог оглушить даже крик птицы. Анко приседает на ветке, касаясь пальцами рук древесины, и внимательно вглядываясь в фигуры на противоположном берегу. Черные плащи с красными облаками – Митараши щериться, обнажая зубы – какая встреча. Мысленно подсчитывает количество кунаев и взрывных свитков - мало, слишком мало, чтобы покалечить "того, кто стоит справа".
Учиха.
Со зрением у нее все в порядке, хуже конечно чем у обладателей шарингана, но нукенина Страны Огня необходимо знать в лицо. Не только этого, всех их – увесистая папка есть у каждого джоунина, это можно сказать, настольная книга, списки проскрипированных.
- На здоровье, - цедит сквозь зубы куноичи и садиться на ствол, свешивая ноги вниз. Конечности гудят от долгого бега, а железные щитки набили синяки – что ж, если Хатаке решил сыграть в парламентера, флаг ему в руки, в конце концов, их всего двое. Только вот Анко не знает плохо это или хорошо, но повинуясь приказу капитана, отводит скучающий взгляд на второго из Акатсук, - а, со вторым,что не так?
Вопрос просто в воздух, так, размять голосовые связки, да спланировать свои собственные действия – куноичи скользит взглядом по территории. Лес – позади, вода и гористая местность – впереди. Широкий простор для действий. С ними определенно что-то не так, раз дайме поднял переполох, и запросил помощи шиноби Листа. Остается выяснить,что именно не так, с напарником Учихи. Впрочем, Анко уже мало чем удивишь, разве что, если, из-за балахона, покажется бледное лицо бывшего сенсея. И вот тогда она точно рассмеется. А пока, нужно возвратиться к тактике, планам..., м, что они там обсуждали на отдыхе в лесу? Считает ли она, что впереди заварушка? Что ж, стоит кинуть только один взгляд на Какаши, который непринужденно поднимает свой хитай в правильную позицию. Просто так он этого никогда не делает. Да даже ради особенного дела, он этого старается не делать, значит дело пахнет керосином. И поэтому Анко стряхивает с плеч лямки небольшого походного рюкзака, избавляясь от лишнего балласта, но все так же расслабленно восседая на ветке дерева, и разминая пальцы на руках. Сложно не смотреть на фигуру Итачи - она едва помнит его, и чистый интерес иногда сильнее благоразумия.
Особенные…гении, черт бы их побрал…

Печальный рассвет. Мёртвый закат. Каждый день как один — похож на симфонию прощального дождя. Серые небеса над головой пытаются изобразить мрачные картины уходящего прошлого, акцентируя своё внимание на бездушных тонах; им не хватает алых оттенков.
Рассвет переливается гордостью и неприкосновенностью, разбавляя и без того серое небо жестоким колоритом.
Внутри пустующего сердца прячется тень давно застывших чувств, которые не нуждались в прикосновениях падшего мира. Война всегда имела металлический привкус, ведь он часто дополнялся горечью и запахом соли. В подобные моменты империи не существовало — её просто не могло быть. Тени прошлого склоняли свои головы, но всё безрезультатно. Шаг навстречу неизвестности завершался уничтожением самых дорогих воспоминаний. Достаточно направить их против сломанной воли. Приказ как фермент против собственных чувств. Их утрата не станет смертью для угасающего прошлого. Его подробности веяли холодом, но спрятанные тайны согревали любовью и теплом.
Как известно, ложь способна подавить бурю торжествующих чувств. Временами приходилось примерять на себе маску смерти, пока однажды, её тонкий корпус не дал трещину: падающие слёзы разрушили оболочку. Теперь его преследует безжалостная месть, но даже в её отсутствие жизнь Итачи характеризовалась адом. Сны навсегда потеряли цвет и часто напоминали бесцветный набор картин от которых нельзя было убежать. Он поменял свою жизнь на лучшую, выбрал совершенно противоположную дорогу в отличии от своего младшего брата. И это были справедливые требования в отличии от разбитой судьбы. В его глазах пряталась боль утраты, которую он разделял в присутствии холодного дождя. Падающие капли забирали его воспоминания, оставляя лишь сухую боль сердца — от неё никогда не избавиться. Лишь смерть могла протянуть свою руку помощи, оборвав тонкую нить жизни. Но ещё рано. Им управляли тайные желания, которые предстоит исполнить до момента собственной смерти. Он перестал быть собой. Его жизнь уже давно перечёркнута линией горизонта.

...

Отголоски смерти вольно витали в свежем воздухе и растворяли запах крови. Эта страна сохранила в себе утрату и триумф, боль и счастье. Было в ней что-то знакомое и привычное, от чего напряжённая тишина казалась неотъемлемой частью этой местности. Влажный воздух восполнял общую картину, рисуя невидимые узоры и силуэты на сердце маленькой страны. Высокая плотность тумана способствовала утреннему рассвету, однако оставалась редким явлением.
Слухи были далеки от него, но иногда Итачи вспоминал кровожадные легенды этих границ, которыми охотно делился его напарник. Земля под ногами пропитана кровью, а небеса над головой отражали падение очередной империи. Маленькая война правила селением, но даже она ужасна; даже её Итачи желал видеть меньше всего. Сейчас он всего лишь свободный гость, который следует в согласии с приказом, но не более. Оставаться замеченным или разоблачать признаки своей потерянной жизни он не желал. А большего ему просто не хотелось.
Оставляя тихую страну в гордом одиночестве, он пытался остаться в стороне от битв и сражений, окончательно скрыв своё присутствие. Но в самый последний момент выбирать не принято и его миссия должна была закончится тремя секундами ранее — не получилось.

Что?... Должно быть кто-то нас обнаружил.

Чужое вмешательство требовало поспешных, но согласованных действий. Следовать воле хладнокровного убийцы казалось привычным шагом, ведь ложь всё сильнее поглощала его сердце и разум. Выбора у него не оставалось. Итачи отправился навстречу к незваным гостям, вслед за своим партнёром. И как бы сильно он не отрицал возможности предстоящей битвы, его внешние признаки совсем не отражали чувств и эмоций. Он был всё также холоден и безжалостен к своему врагу.
Эта встреча закончится холодной смертью, которая ни для кого не предусматривала  второго шанса. Будущее заключено в сражении; вот только у двух отступников шансов на победу куда больше, чем у остальных.
В итоге, враги были пойманы в ущелье и сейчас их местоположение играло далеко не решающую роль. Взору предстали джоунины лиственного селения. Более того, одного из этих шиноби Итачи прекрасно знал, а другую — всего лишь помнил.

Ситуация ухудшалась, из-за чего вопрос напарника так и остался без ответа. Логическая цепочка была нарушена и нельзя было точно сказать какая из сторон сейчас оказалась в ловушке. Организация Акацуки стала главной целью, поэтому её представителей ни за что не оставят без должного внимания. - Хатаке Какаши, я полагаю? - ледяной тон восполнил тишину. Зрачки в белоснежных глазницах Итачи приняли алый цвет. Безмолвие было нарушено. Враг действительно собрался применить достояние клана Учиха против его кровного наследника. Как глупо.
Вторым противником оказалась Митараши Анко. По некоторым причинам, Итачи не стал раскрывать её возможности, умолчал. Может потому что не желал придавать её узам смерти, а может потому, что пытался разнообразить поединок Сасори, делая его более насыщенным.

Ваши шансы слишком ничтожны, но выбора нет: ни у меня, ни у вас.

Twilight omens in my life ©

Если взять в руки кунай, то напряжение в воздухе можно резать на мелкие кусочки. Но куда плотнее пелена презрения, что окутывает местность, словно туман с реки, и теперь главное разглядеть в нем истинные цели и намеренья. И тут-то вся логическая цепочка рассыпается крахом, потому что она просто неприменима к тем, кто стоит на другой стороне горной реки. Миссия ранга «А» предполагает, что в итоге в деревню будет доставлена бесценная информация, которая изменит расположение сил не в пользу организации Рассвета. И не важно в каком виде она прибудет – живой свидетель, мертвое тело, часть тела. Прежде всего – интересы Конохи, и сейчас токубецу всего лишь орудие для их достижения. Ей не привыкать, на самом деле.
А ведь на их месте мог быть кто-нибудь другой.
Анко представляет, как напротив отступников стоят Куренай и Асума. Или Хаяте и Райдо. Или… неужели она думает, что у нее больше шансов выжить относительно своих товарищей? Именно так. И, это не просто бахвальство, или желание выделиться из толпы (особенные…). Нет. Это вполне рациональное решение. И основной к тому мотив – ее ничего не сдерживает и не ждет, там в Конохе. Но, ко всему прочему умирать куноичи сегодня не собирается – она едва подавляет зевок, прижимая ладонь ко рту, и искоса поглядывает на Какаши.
Клон или не клон?
Слишком уж заторможено он реагирует на вопрос со стороны напарницы, хотя еще пару минут назад с готовностью выдал фразу на счет Учихи. Не иначе как она была одна из десятка, заготовленных на все случаи жизни. Не сказать, что Митараши уверена, джоунин вполне мог просто впасть в прострацию, обдумывая всю глубину...кхм…проблемы в которую они угодили. Впрочем, даже если рядом замер клон, то прототип где-то неподалеку, поэтому Анко отводит глаза, возвращаясь к примадоннам сегодняшнего дня. Похоже, парламентерских речей не будет – если не считать обрывочные фраз с того берега. Глухой, словно из бочки, голос напарника Учихи – ветер дружелюбно приносит его на другой берег. И ответ самого Итачи. Поклоны окончены, они всего лишь убийцы, и если глубоко вдохнуть, то можно услышать запах крови, что навсегда впитался в черные балахоны. Как странно смотреть на тех, кто осознанно и вполне жестоко прошелся кровавым смерчем по Кава но Куни, вот тебе и рассвет, который увидели далеко не все, а пережили и вовсе единицы. И, да, при всех отрицательных прогнозах Анко собирается пополнить эти ряды.
А теперь ей нужен всего лишь повод или звон гонга, чтобы сорваться с места – боя не избежать, даже если сейчас разверзнуться хляби небесные, это ничего не изменит. У шиноби Конохи есть приказ, и путь к его выполнению лежит по головам двух нукенинов стоящих у самого края обрыва. Митараши закусывает губу, до боли, почти до крови, и в тот момент, когда рядом стоящий Какаши выкидывает руку в броске, сама куноичи оказывается на ногах, мигом принимая боевую стойку – она привычным движением отбрасывает фалды плаща назад, и пальцы скользят по держателю кунаев закрепленному на бедре. Все еще повинуясь приказу, она буравит взглядом низкорослую фигуру второго из Акатсук, умом понимая, что Учиха скорей всего уже активировал шаринган, а, значит, любая случайность может привести к фатальному концу.
Плавное, скользящее движение ближе к краю ветки, ощущая как в воздухе начинает скапливаться все больше влаги – Анко морщиться, это не ее стихия, и когда водяной дракон появляется во всем своем великолепии, разевая пасть и устремляется вперед, куноичи не спешит следовать за ним. В ее ладонях блестят сталью кунаи, к каждому привязана металлическая длинная, крепкая струна – Анко пригибается ниже к ветке, прижимая руки к груди крест-накрест, и выбирая лучший момент для броска.
Итак…
Фигуры на поле расставлены, жаль их всего четыре – клон Копирующего с хлопком растворяется в воздухе, пав первым – и белый ферзь, наконец, появляется из своего убежища. Хорошо, что их всего четыре. У Анко нет времени следить за третьим членом отряда, который по счастливой случайности остался собирать информацию и ждать остальных в назначенном месте. Что ж им сегодня повезло – а, вот, Хатаке и Митараши нет, все вполне пропорционально. Водяной дракон врезается в берег, разделяя противников, и поднимая кучу брызг, а так же взметая камни которые от удара разбрасывает в разные стороны.
У джоунинов есть всего пара секунд – Анко ловит взгляд Какаши, и успевает в ответ состроить недовольную гримаску, мол, мог бы и раньше предупредить о подмене. Впрочем, это ничего не меняет, теперь у них разные заботы, и та, что достается самой девушке, сейчас резво уклоняется от падающих деревьев, которые повалило водной атакой. Пора действовать, пока он занят проблемами насущными, и еще не скрылся с глаз или не выкинул чего повеселее. Отчего то кажется, что у противников, неожиданно окажутся разные поводы для веселья. 
На выдохе, почти со стоном, она выкидывает руки вперед, и пять кунаев летят на противоположный берег – двое врезаются в деревья слева, двое справа, последнее лезвие путаются в кроне центрального ствола – не один из ножей не направлен в напарника Учихи. Анко натягивает металлические струны, так, что они звенят, и крепко фиксирует их – на все действия уходит меньше времени, чем на один вдох.
- Katon: Ryūka no Jutsu.
Огненные всполохи, устремляются вперед по нитям, обдавая жаром, и ограничивая территорию, запирая напарника Итачи в плену бушующего, гремящего, пламени. Оно ударяется о деревья, словно волна о прибрежные скалы, устремляясь вверх и заставляя вспыхнуть тонкие ветки. Черный дым устремляется в небо, в то время как Анко срывается с места.
Что ж теперь она как нельзя четко обозначило их местоположение – ветер задорно разносит по местности дым и запах жженой древесины. К тому же это неплохая защита от случайного взгляда Учихи. Сама Митараши на ходу дотрагивается до огня, ощущая резкую боль в кончиках пальцев и ухмыляясь, облизывает кончиком языка пересохшие губы, ощущая на них горечь летящего пепла.
Еще в воздухе она складывает печать, и в атаку устремляются еще два клона, выходя в авангард, и прикрывая прототипа. В конце концов, она все еще не знает на что способен нукенин, и вступать с ним в ближний бой куда как опрометчиво. Никаких техник в ближайшее время, только чистое нинзюцу – клоны атакуют, вооружившись кунаями, и дублируя хищную ухмылку самой куноичи.

В тот миг, когда первый сюрикен вонзился в теневого клона бывшего капитана отряда АНБУ, все в округе пришло в движение. Застывшее полотно было разорвано всплеском красок, и стало стремительно заполняться новыми тонами. Бесстрастное выражение лица отступника не изменилось, когда он поймал взглядом фигуру за листвой деревьев, поспешно складывающую печати. Стоило отдать должное, подобное мастерство встречается редко. Холодный блеск в глазах Учихи скрывает скрытое сожаление, смешанное с легким бризом ностальгических отрывков из прошлой жизни. Эти дуновения сливаются в унисон с реальным ветром, колыхающим верхушки деревьев. Все это остается на грани сознания, которое Итачи концентрирует для предстоящего боя. Огромная масса воды сейчас зависает в нескольких метрах над ним, чтобы через секунду обрушиться вниз, подобно разъяренному хищнику. Обладатель шарингана немного медлит, а затем резким прыжком в сторону уходит из области поражения, на пару мгновений разминувшись с водяным драконом. От столкновения жидкой массы с твердью во все стороны летят брызги, рождая многочисленные блестящие капли на траве. В этом в действительности не было нужды, вдалеке уже грохотали раскаты грома, быстро приближаясь.
Разрушения, учиненные техникой Хатаке Какаши, дали о себе знать, когда разделили членов Акацуки, равно как и поле битвы, на две части. Слева полыхнуло пламенем, и вот уже все скрылось за пеленой огня.
Что же, Какаши-сан, вы будете делать теперь?
Копирующий ниндзя не спешил преодолевать разделяющее их расстояние, лишь пристально вглядывался в силуэт отступника и, судя по всему, обдумывал свое следующее действие. Вряд ли он понимал, кто сейчас перед ним. Оно и понятно, ведь гений клана Учиха стал врагом даже в лице своего собственного брата. Сейчас нукенину предстояло принять решение, последствия которого могли стать необратимыми. Это являлось единственным способом сохранить жизнь старому товарищу и не вызвать подозрений у кукольника. Тот слишком заинтересован в том, чтобы получить его тело, чтобы просто так оставить его и дать возможность выжить.
Но если вы не сможете уйти после этого, то все равно погибнете. И мои глаза уже не так хороши, как раньше... Это все, что я могу сейчас сделать.
Отступник попробует дать им возможность избежать смерти, но шиноби Листа должны постараться для этого. Итачи никогда не убивал просто так, вот только кукольник следовал другой идеологии.
Из-за воющей оранжевой стены раздавался лязг металла, свидетельствующий о том, что Сасори уже вступил в схватку.
У нее мало шансов. Но если то, что я слышал о бывшей ученице Орочимару, правда, то есть надежда.
Благополучный исход плана требовал незамедлительной реализации. Немного промедления, и все пойдет прахом. Какаши уже начал действовать и в большом прыжке преодолел пропасть, остановившись от Итачи в опасно близком расстоянии. Сложив печати, он начал концентрировать чакру в руке, и его противник с помощью шарингана мог наблюдать странные метаморфозы ее потоков, образующиеся в ладони Хатаке. Спустя несколько секунд шиноби сжимал пальцами сгусток молнии, расчерчивающий своими электрическими разрядами окружность вокруг владельца.
Низко пригнувшись к земле, копирующий ниндзя Листа начал движение в направлении нукенина. Глаза Учихи позволяли ему без труда отслеживать передвижения, а потому, ему не составило большого труда увернуться от удара и тут же нанести ответный.
Нога врезается во что-то жидкое, а очертания бывшего капитана становятся нечеткими и он превращается в лужу воды, оседая на землю.
Снова клон, значит.
Из-за спины послышался треск электрических разрядов, и нукенин отпрыгнул в сторону, заставляя удар пройти левее. Приземлившись на траву, он уже был готов отразить следующую атаку оппонента, который намеревался застать его врасплох, ударив сверху.
Рука Какаши была меньше чем в метре от лица гения клана Учиха, когда тот начал действовать.
Сейчас.
Его рука сомкнулась на кисти врага, удерживая ее в неспособном атаковать положении, а затем Итачи взглянул уже измененными зрачками на сына Белого Клыка.
- Тсукуеми.
Мир завертелся и принял черно-белые оттенки, а небо сменило цвет на алый. С его вершины на нового гостя зловеще взглянула красная луна.

Под их ногами танцует воздух – куноичи, в каждом своем шаге, движении и атаке слегка докасаются земли, взаимодействуя друг с другом и нападая на врага почти одновременно. Лишь изредка одна из них уходит на задний план, словно опасаясь за собственную безопасность – она излишне внимательна, тогда как остальные, утратив инстинкт самосохранения, буквально бросаются грудью на амбразуру.
Стальной сегментарный хвост, который на мгновение насмешил Анко, оказался на деле весьма удобным оружием, чтобы держать предполагаемого противника на расстоянии. Но, клоны верткие и гибкие, им хватает и тех крупиц информации, что удается рассмотреть в сполохах огня. Где-то слышится хруст ветвей, что прогорели до основания и теперь рушатся на землю, раскидывая вокруг себя веер искр. Клон пригибается под пролетающим хвостом, и она, наконец, слышит щелчки механизма, доносящиеся со стороны тела приземистого отступника. Все три девушки одновременно скалятся. Нет времени думать, что это значит – в случае положительного исхода боя, она сможет разгадать эту загадку.
Пора заканчивать эти бессмысленные ходы пешками…
И только мысль проноситься в голове как нукенин резким разворотом и взмахом своего оружия ставит жирную точку на жизни одного из клонов, просто разрезая ту пополам острыми основаниями скорпионьего хвоста. Ее партнерша по атаке, успевает поставить блок руками перед лицом, принимая удар плашмя, и тут же тело куноичи, словно безвольную марионетку, откидывает в сторону. Дважды перевернувшись через голову, она успевает сгруппироваться при встрече с террой, рухнув на которую, замирает. Цепенеет и та, что стоит подальше от места действия, безвольно опустив руки вдоль тела. Их обеих словно отключили от блока питания, они обездвижены, с пустыми глазами смотрящими в никуда.
Она чувствует запах земли и травы…
Она чувствует, как по виску стекает капелька пота от жара бушующего огня…
Она чувствует боль по телу от удара и падения…
Она чувствует.
С губ срывается смешок – вполне громкий и издевательский. Клон вторит смеху, вскидывая голову и смотря прямо в глаза нукенина.
Ты угадал кто оригинал?
Та, что всегда держалась дальше остальных, исполняя роль прототипа, и отвлекая на себя внимание, облизывает губы и ухмыляется. В руке прокручивается кунай, и чуть наклонившись вперед, она срывается с места, идя в лобовую атаку. Проскальзывают пятки по земле, когда она уходит чуть в сторону, вся напряжена словно струна, и прежде чем ее настигает фатальный взмах хвоста, тело клона разрывают на части четыре змеи*.
Анко, стоящая на одном колене, и использовавшая собственную копию как прикрытие для техники, закусив губу до крови, управляет своими питомцами. Тугие, чешуйчатые тела, кидаются в разные стороны – одна обвивается вокруг основания хвоста нукенина, вторая сжимает кольцо на середине оного, третья и четвертая оплетают тело и шею врага, шипя, тому в уши и капая ядом с клыков. Митараши пальцами путается среди извивающихся хвостов, с силой напрягая их, и все больше затягивая смертоносные петли – приходится чуть откинуться назад, чтобы не начать скользить по земле следом по инерции. Ее гамбит разыгран по всем правилам, осталось лишь понять, принесет ли он пользу для общей победы. Она давно научилась разом отсекать все лишние мысли – потом, все после битвы, какой бы исход та не приняла. Сейчас в ее мире существует только двое, и, в теории должен остаться только один. Может быть, и не стоит так беспечно полагать, что по другую сторону огненной завесы Хатаке держит все под контролем, и с успехом ведет бой против Учихи. Будь Митараши командным игроком, она бы непременно дергалась по этому поводу – сейчас же, она полностью блокирует свои мысли относительно капитана, сосредоточившись на видимом и потенциально опасном противнике. 
А гроза грохочет уже совсем рядом – первые капли дождя срываются с тяжелых, свинцовых туч, но они еще слишком слабы, чтобы преодолеть всполохи огня, что все также пожирают деревья. Пламя гудит в ветвях, заглушая все остальные звуки. В висках куноичи бьется кровь, глухим церковным набатом отдаваясь и в сердце – она упивается этим чувством, глубоко вдыхая раскаленный воздух, что обжигает слизистую, и заставляет плясать круги перед глазами.
Мало. Слишком мало огня вокруг них.
Пусть ее враг и предпочитает битву на расстоянии, сейчас у нее появился вполне ощутимый шанс нанести тому урон, не приближаясь не на шаг. Тут то и наступает цейтнот – времени нет, чтобы придумывать новые комбинации, и поэтому приходиться обратиться к уже пройденной технике повторно. Змеи шипят все громче, словно одобряют решение хозяйки, сама Анко чуть слышно вторит им.
- Покажешь мне свой богатый внутренний мир?
В голосе сквозит насмешка, и полное отсутствие страха. Такие привычки бывают только у тех кто полностью уверен в своей победе, или же напрочь не заботиться о собственной безопасности, послав куда подальше все кодексы и предубеждения. Митараши ни в чем не уверена, кроме себя, но, иногда этого бывает слишком мало. Свободной рукой куноичи складывает уже знакомые пассы, лишь, теперь вместо стальных струн, привязанных к кунаям будут упругие, длинные тела ее змей. Она чувствует огонь вокруг себя, она чувствует огонь, что зарождает в ней – сейчас, она сама огонь – Анко выдыхает потоки пламени**, что устремляются вперед, навстречу нукенину. Они не такие мощные и сильные, какими были те, что врезались в деревья и теперь заставляют их полыхать, словно свечи на ветру. Анко вскакивает на ноги, и, обернувшись вокруг оси, закручивает змей вокруг своей талии, обеспечивая дополнительное натяжение и исключая всякую возможность вырвать пресмыкающихся из ее руки.

Some blackened pride still burns inside,
This shell of bloody treason.
Here's my gun for a barrel of fun,
For the love of living death ©

- Направление - северо-восток, - сенсор замирает, словно ищейка, поводя носом по воздуху, и выдавая свою принадлежность к одному из знаменитых кланов Конохи, не только ярко-красным отметинами на щеках, но и повадками. Он плотнее натягивает на голову капюшон, закрываясь от косых струй дождя, и с рычанием оскаливается.
- Мог бы и не уточнять, - заключил второй из шиноби, сумрачно глядя на черные витки дыма, что тянуться к закатному небу. Не надо быть гением, что бы понять – пожар на пустом месте не возникнет, особенно, если сезон засухи только впереди. Мужчина цокает языком, и оборачивается к товарищам, принимая окончательное решение, - один немедленно возвращается в Коноху с полученной информацией, трое за мной.
В унисон звучит положительный ответ, который тут же путается в кронах деревьев – у воинов Страны Огня есть несколько секунд, чтобы обменяться стандартными фразами и приготовиться к бою, в который придется вступить. У них нет иллюзий по поводу ближайшего будущего, у них есть приказ, и человек который отдал его, сейчас находиться именно там, где огонь пытается вступить в битву с грядущей бурей.
Четверо шиноби, словно серые молнии несутся сквозь чащу, перемещаясь по ветвям, и стараясь обогнать грозовые облака – их силуэты освещает вспышка молнии, и подгоняет гром. И вот, находясь на краю обрыва, перед ними предстают догорающие, иногда вспыхивающие оранжевыми красками остовы деревьев, словно колонны разрушенного в битве храма, и утонувшие в дыму недавно использованного катона.
Тихий свист отвлекает ниндзя от созерцания погубленной лесной опушки – сенсор кивком указывает в другую сторону, где замерли двое. Коленопреклоненный капитан Хатаке, и стоящий рядом мужчина в черном плаще. Цель определена, и все четверо напрягаются перед затяжным прыжком через пропасть, кажется, что под их ногами вибрирует земля, и пик этой дрожи приходится на момент отдачи короткого приказа.
- В атаку.

Дождь прибивает к земле пыль, пепел и гасит яркие всполохи слабого огня. Разрубленные змеи все еще шевелятся в агонии, валяясь где-то в стороне – их кровь толчками выливается на вытоптанную траву. Одно из чешуйчатых тел, ослабевшее, не способное более сжиматься кольцом вокруг талии куноичи, сползает по ее ногам вниз, и пару раз дернувшись, замирает.
Хриплое дыхание вырывается сквозь плотно сжатые губы, по лицу течет дождевая вода, замутняя взор  – она руками цепляется за острые сегменты скорпионьего хвоста, разрезая о них пальцы до крови, и пытаясь таким образом сохранить равновесие. Нукенин не делал ставку на силу, Анко поняла это в ту же секунду когда наконечник-жало, легко, словно медицинская игла, вонзился в ее тело. Зрачки расширились, сердце пропустило удар, когда яд сорвавшийся с хвоста начал вполне ощутимо хозяйничать в своем новом пристанище. О, как она хорошо знала это чувство… разливающийся по венам огонь, сжигающий нервы,  калечащий разум и заставляющая корчиться от боли. Или напротив, дурманящий, такой желанный, вызывающий галлюцинации. Митараши не была готова к такому повороту событий, но ее иммунная система,  натренированная и видоизмененная Орочимару, сама уже вступила в борьбу с отравой.
Она поднимает голову, морщась от досады, и ведет взглядом по всей длине серебристого хвоста, пока не наталкивается на обгоревшую, теперь не скрытую маской, часть лица нукенина. И это более интересное зрелище, в отличии от кинутой, ленивой фразы про три дня.
Кукла…черт бы его…ее побрал… это же гребанная кукла.
Марионетки и яд – что-то до боли знакомое, Анко с вскриком чувствует как повинуясь воли хозяина хвост выдирается из ее тела, и отпускает его. Ноги подкашиваются, она делает пару шагов вперед, но так и не падает. Вместо этого с губ срывается еще один смешок.
- Три дня? Я ожидала большего, - она подносит окровавленные пальцы к губам и слизывает с них темно-красные капли. Вкус собственной крови дурманит не хуже яда, который уже добрался до нервных окончаний, и Митараши чувствуют как правая часть тела начинает цепенеть. Но, куда большее ее интересует другой вопрос – марионетки и яд! Мальчишка из Суны. Сын Казекаге, кандидат на сдачу экзамена на звание чуунина. Таких совпадений не бывает – куноичи отступает назад, прислушиваясь к себе. Ей пока удается блокировать ощущение боли, но, с техниками придется потерпеть, она просто не сможет сконцентрировать чакру, да и пальцы плохо слушаются, гнуться словно деревянные. Лишь со второго раза она вытягивает из держателя последний кунай, крепко, до судороги в запястье, сжимая его в кулаке, - продолжим…
И в тот же момент земля под ногами нервно  дергается, а спустя секунду слышится треск земной коры расколовшейся от чужого дотона. Где-то за выгорающими деревьями один из участков поверхности вполне ощутимо поднимается в уровне, и не выдержав подобного напора, начинают падать обгорелые, мокрые стволы. Они цепляются друг за друга ветвями, высекая целые снопы искр, с треском и хрустом надламывается кора – и что бы не быть похороненной под этим лесоповалом, Анко вполне проворно, хоть и неуклюже подволакивая правую ногу, подпрыгивает вверх, приземляясь на уже рухнувший черный остов – она старается не выпустить своего противника из виду, но все же один раз оборачивается, чтобы окинуть взглядом вновь открывшуюся территорию. Трое шиноби наконец нашли дорогу к ним, и теперь вступили в бой против Учихи Итачи.
Ну, лучше поздно чем никогда… Где Какаши?
Молнией проносится мысль, и теряется на задворках сознания, а под ее ногами трещит прогорелая до основания кора, и приходиться переместиться чуть ниже, куноичи маневрирует так, чтобы не дать нукенину отправиться на подмогу своему напарнику. Позади, очень некстати, слышится приземление из прыжка четвёртого ниндзя, из подоспевших на помощь.
- Анко-сан! Капитан, он…
- Назад!! – рявкает Митараши, так что перекрикивает ударивший где-то сбоку гром – ей необходимо было услышать свой голос в полную силу. Она здесь. Она все еще жива. Взмахом руки, она останавливает шиноби, отсекая того от взгляда кукольника, мокрый плащ от резких движений почти спадает с плеч, служа дополнительным барьером. Ее учащенный до максимум пульс кажется может услышать каждый – Митараши почти глохнет от собственных ударов сердца, которое, похоже взбесилось и работает как ненормальное, под действием яда. Но твердость духа все еще при ней, - Уничтожить Учиху! Его способности уникальны, но не безграничны.
Резкие, презрительные слова приказа она выплевывает четко и громко, потому как знает, если попытается сказать что-то в обычном тоне, то получится невообразимая каша. Спазм уже схватил горло, мешая полноценно дышать. К черту предубеждения. И туда же гениальный ген Итачи. Анко даже не думает, что Какаши проиграл в своем поединке – что бы убить Копирующего нужно приложить достаточное количество усилий, да, и тот никогда не подставляет другую щеку.
Ее зрачки уже расширились настолько, что перекрыли собой радужку глаз – Митараши подцепляет валяющуюся рядом ветку дерева носком ноги, подкидывая ту, и тут же ударом с разворота посылая ее в нукенина.  Каждое ее движение, вплоть до обычного вдоха отдается болью в теле, и лишь подстегивает куноичи к все новым и новым движением, на этот раз наклонности начинающего мазохиста приходятся очень кстати. Она просто не может себе позволить так просто отступить.
- Твой противник все еще я!

Отредактировано Mitarashi Anko (Вторник, 23 декабря, 2014г. 15:16)

Добро пожаловать на край последней западни,
Я научусь с тобой играть, лишь руку протяни ©

Все они, так или иначе, идут к смерти. Разница лишь в цене, которую каждый готов заплатить за свою жизнь. Кто-то смиренно заркывает глаза при малейшем намеке печати погибели на скорбном челе. Ну, а кто-то, словно обезумевший зверь, утративший все человеческое, сражает до последнего вдоха.
Четверо шиноби были талантливыми, опытными воинами, им не зря доверили серьезную миссию - каждый из них уже бывал в роли капитана на отдельных заданиях, каждый из них умел работать в команде. И каждый из них уходил из Конохи так, словно ему больше туда не вернуться.
Ниндзя приземляется на краю обрыва – грязь летит из-под подошв, запятнав форменные синие штаны по самые колена. Это мало волнует мужчину, он быстро складывает печати и, приседая, с размаху ударяет ладонями о землю.
- Дотон: Чидокаку!
С секунду ничего не происходит, все тот же холодный дождь, несущий запах горелого леса, а в десяти метрах замерли двое – Какаши Хатаке и Учиха Итачи. Сначала приходит звук – треск и раскол – а, потом, уже уровень земли на котором стоит нукенин начинает стремительно подниматься и уходить влево. Тут же от движения участка земной коры начинается оползень – камни, грязь, стволы деревьев все это рушится вниз с обрыва в реку.
- Капитан! Как вы? – рядом с Какаши приземляется сенсор, резко перекидывая руку Копирующего себе на плечо, обеспечивая дополнительную поддержку. Ему, впрочем, и не требуется ответ, ниндзя стремительно отпрыгивает назад, вместе с Хатаке, и по кивку товарищей, готовиться удалиться с места боя.
Небо рассекает молния, которая, оказывается настолько яркой, что освещает место боя – и дождь, словно по сигналу, начинает идти еще сильнее. Земля под ногами расползается в грязевую кашу, но шиноби все равно идут в атаку, преследуя фигуру в черном плаще, что отражает все их удары.
Они давно не характеризую себя как добрую сторону – кто вообще придумал этот бред? Нет не хороших, не плохих в этой войне, каждый выполняет свою функцию, даже не подозревая, что давно вверил судьбу незримому игроку, расставившему все фигуры на шахматной доске. Короли в окружении своего войска томятся, в ожидании победы – ведь у них в наличии лишь один шаг. Но, каким выверенным и четким он должен быть, чтобы не потерять свою корону. А разве это их желание, умирать за идею, смысл которой они не понимают? Тень игрока широко ухмыляется, и щелчком пальцев выкидывает за пределы доски зазевавшуюся фигуру…

Она ощерилась в ответ, обнажая зубы – как смеет этот отступник быть столь равнодушным и уверенным в себе. Словно он знает какое-то таинство, или секрет, который не доступен простым обывателем, и это внезапно делает нукенина на ступень выше всех остальных. Типичный революционер, который утопил в реках крови небольшую страну – Анко никогда не понимала помыслов подобных индивидов. Да никто их ей и не объяснял. И сейчас для разговоров не время, она скользит по гладкому, мокрому стволу дерева, чуть присев, и готовясь к прыжку. Возможно последнему, который она успеет совершить – невозможно вести бой на два фронта, и сейчас в приоритете стоит борьба иммунитета с ядом. Но, куноичи, словно не понимает этого, упрямо игнорируя тот факт, что собственное тело уже перестает ей подчиняться. Хриплый свист вместо слов, она видит как навстречу ей вновь бросается металлический хвост, но все происходит как-то слишком медленно, а в глазах мутнеет, и мир словно окрашивается серо-черными красками. Вспышка – красный цвет боли, всеми оттенками врывается в сознание. Вокруг нее обернулась сталь, совсем не похожая на податливые, чешуйчатые тела ее змей. Митараши еще не понимает, что захвачена в плен и болтается над землей, словно пойманный в силки кролик – ее сознание потоплено в мутных всплесках боли от яда, и треске собственных ребер. Голова откидывается назад, словно у тряпичной куклы, и мокрые пряди волос обнажают бледное лицо с закатившимися глазами.
Похоже я подвела тебя, Капитан.
Хитай-ате соскальзывает со лба – узелок на затылке ослабился до максимума от беспорядочных метаний и развязался в самый неподходящий момент. Протектор ударяется о вытянутый хвост, и стальной звук, усиленный в стократ, перекрывающий шум грозы и выкриков шиноби врывается в голову Анко, заставляя ее широко распахнуть глаза и извернуться в своих тисках.
- Нет…, - хриплый полувыдох, она неимоверным усилием, разорвав рукав плаща, выдергивает левую руку из хватки хвоста и выгибается вперед, стараясь поймать свою бандану. Словно в куске материи заключена все ее жизнь – тонкие пальцы хватают воздух. Митараши с ужасом видит все. Свое положение над обрывом. Сражение на другой площадке. И улетающий вниз хитай-ате. Откуда только взялись силы – она яростно ударяет кулаком по стальным сегментам, оставляя на них кровавый след, - я найду тебя и выпотрошу!! – если бы ненавистью в голосе можно было убивать, то сейчас от нукенина остались бы лишь тлеющие головешки. Она прекрасно видит его фигуру – пробившийся сквозь тучи свет солнца, освящает отступника словно прожектором. Анко тянет к нему руку…
…и тут же становится свободной от оков. В легкие врывается воздух, причиняя боль, словно куноичи проглотила пригоршню битого стекла. С легким вскриком, который, едва ли кто услышит, вытянувшись в струну она падает вниз, навстречу бурлящей поверхности реки.
Даром, что шиноби. Мышечная память, отпечатанная в подкорке, срабатывает как часы. Что ж годы на полигонах и татами не прошли в пустую, их тела натренированы выживать там, где голова отказывает.  Девушка входит в воду солдатиком, тут же изгибаясь параллельно дну, и лишь чудом остается жива. Воздух, пузырями вырывается из рта – только тут она позволяется себе кричать… нет… вопить от пронзившей все тело боли. Кажется разорвалась селезенка, или по меньшей мере ноги раздроблены в кровавую кашу, по самые колени. Вода похоронит все эти крики, безжалостно заливаясь в глотку – быстрый поток уносит Митараши от места сражения. Она несколько раз переворачивается через голову, путая где верх, а где низ, почти теряя сознание и захлебываясь, пока ворот плаща сам не цепляется за ветви одного из поваленных деревьев.
В первую секунду, она даже не понимает, что произошло, и лишь делая рваные, словно украденные, вдохи сознание начинает проясняться.
В очередной раз…
Хочется смеется до тех пор пока кровь горлом не пойдет.
В очередной…
Спустя пару минут Митараши отплевываясь и на карачках вползает к узкой кромке берега, и развернувшись, падает на него спиной. Хватает сил, чтобы закинуть себе руку на лицо, закрывая глаза и тихо-тихо застонать.
В очередной гребанный раз…
Ей просто нужно немного времени, чтобы понять как много в ней осталось целых костей, и хватит ли их, чтобы вернуться к своему отряду. Нервный смешок вырывается сквозь зубы, и спустя минуту она уже хохочет как безумная.
… она жива.